Небо распорет тупой иглой
дождь, что обрушится, как поток,
с самого холодного севера
на самый безразличный восток.
Мой пневмонический вздох.
Ломать пальцы о ранимую
кожу кресел. Забывать выключать чайник
и впредь. Постоянно неисправно болеть.
Словно весь прочий мир неинтересен,
словно весь прочий мир выцвел,
сменив золото на простую медь.
Голос прежде звонкий, нынче
скомканный в три погибели. Подобное видели?
как слова из какой-то полузабытой,
дотлевшей в камине времени, притчи
в бездну веков уходящие. Шепчи!
Баснословные богатства, аскетизм
самоуничижения. Ничто, слышишь, ничто!
Живанши или Кант – не дают возможности
освобождения. Циничный скептицизм
лишь создает дополнительные сложности.
А ты в купе. Безгранично милый,
с грустной улыбкой, родинкой на щеке.
Была бы монголо-татарским ханом
носила бы имя твое на клинке.
В то время, как ты запиваешь скуку,
хлорированной вредной водой,
я через все препоны,
вагоны, поезда и перроны,
всегда остаюсь с тобой.