Единственный, родной – не подлежит сомненью...
Мой голос прозвучит лишь с собственною тенью
не лживо и легко, богатый тем, что вышел
из глубины меня... Себя я сам услышал
когда-то в первый раз, и шёрстка встала дыбом.
Пригладить не могу с тех дней её с открытым
и шелестящим ртом в пространства ойкумены...
Мне хорошо, что мне не будет в ней замены...