Мне часто снятся тревожные сны,
что я – антилопа, за мною в погоне – лев,
махнув дивной гривой, пшеницы цвета и хны,
хрустит своей пастью, беззвучно меня съев;
Мне снится, что мой корабль не доплывет,
До долгожданной командой, цветущей земли,
Что сломана мачта, ром выпит, а капитан (наверное) мертв,
Во гневе кидая за борт, кричат: « В несчастье виновны Вы!»
Раскатистый гром гремит. Все рушится, я стою.
Под ясным куполом строгих, безмолвных небес.
Мои слова, как впрочем, и все остальное, теряют вес,
Когда я от страха дрожу на самом скользком краю.
Мне слишком часто снятся подобные сны,
Что я совершенно одна в заброшенном, ветхом краю,
Что лишь моя память, как брызги холодной волны,
И вера, эхом в груди, симфонию отдают.
Неважно, какое количество бурь мне придется снести,
В каких многократных битвах вновь устоять,
Прошу, как дитя, почти бездыханное: Снись! Непременно мне снись!
Ведь если в них ты – то даже и бури уже благодать.
Так, пусть же мне снятся тревожные сны,
Пусть царь всех зверей догоняет моих антилоп,
Пускай все упреки, как стрелы метают мне в лоб,
Как знаки навеки ушедшей, моей запоздалой весны.