Стояли как-то на берегу реки два человека. Не потому они там стояли, что им нравилось, а просто так уж повелось - уж если стоять не по поводу и говорить не по делу, то обязательно на берегу реки.
Один сказал:
- Вот солнце, оно за нами подглядывает.
Другой как бы ответил:
- Солнце нам светит от неведения. Если бы оно знало, куда идет его тепло и свет, оно бы от нас отвернулось.
Взгляды их, брошенные на тот берег, дрогнули и слегка разошлись. Один продолжил:
- В масштабах космоса можно рассматривать небо как замочную скважину, сквозь которую за нами подглядывает солнце.
Они помолчали.
Второй перебил:
- Солнце бессмысленно прожигает свою жизнь. Бессмысленное прожигание - признак солнечного поведения.
Вступился первый:
- Я не сторонник космических масштабов по причинам, мне еще не вполне понятным,- взгляд его, не долетев до того берега, упал в воду, спугнув чаек.
Встревоженный неожиданным всплеском, другой засуетился, достал платок и попытался протереть очки. Осознав, что очков у него нет, он сделал вид, что отмахивается от чаек. Затем выпалил:
- Неучение - тьма, неведение - продукт неучения, солнце светит от неведения, тьма - первопричина солнца, следовательно, солнце светит от тьмы,- лицо его при этом просветлело.
Первый вздохнул и положил руки за спину.
- Мал человек, но молод,- изрек он,- только это его и оправдывает в космических масштабах.
На том берегу появилась девица и стала полоскать в речке белье. Взгляды их, ранее имевшие лишь тыловое соприкосновение своих ретроспекций, скрестились, причем прямо на девушке.
Она взвизгнула.
Убегая, она сказала:
- Заумно-то и дурак сможет, а вот ты попробуй весь день под прицелом.
И убежала.
Взгляды их опять, и теперь уже окончательно, разъехались.
Между тем дело шло к обеду.
- Дело и время встречаются потешаясь,- сказал второй, уловив в прохладном воздухе слабые токи этого движения.
Первый в негодовании воскликнул:
- Отнюдь! Сильные духом внемасштабны, вернее масштабность их стремится к космической.(Ему были чужды соотношения времени и результата.) И вообще, солнце подглядывает за тем, как мы разглядываем его, солнце, в наших, конечно, земных масштабах.
Вернувшись в колею прерванного появлением стиральщицы размышления, второй вставил:
- Человек зрит зримое в свете извращенного неведения солнца.Он видит не луну, а ее отражение, а истина по-прежнему скрыта на той ее стороне.
Первый с гордостью заявил:
- Человек видит не то, что видно, а то, что хочется. В этом цель и суть подглядывания. И лишь немногие, я их называю великими, замечают, что, скажем, у этой луны помимо стороны этой есть еще и сторона та, в переносном смысле, конечно.
Вывод назревал сам собой, и оба они в едином порыве воскликнули:
- Велик человек, видящий обратную сторону луны!
Из кустов ивы, огибаемых неспешным течением реки, выглянула прежняя стиральщица и с опаской на них посмотрела.
- Вы там не подеритесь, чего доброго,- не удержалась она, но тут же спохватилась и скрылась прежде, чем ее засекли. Она была доброй девушкой и не могла видеть, как два человека спорят и ругаются по пустякам.
- Как все-таки нелепо устроен мир!- произнес первый и второй хором.- К тебе приходит истина на берегу реки ( они замолчали, вспоминая стиральщицу) и ты ее тут же подвергаешь сомнению и в результате приходишь к выводу, что истины нет, а всякие ее поиски бессмысленны, поскольку бесконечны
- в космических масштабах,- сказал первый.
- по причинам все возрастающего неведения,- сказал второй.
Они переглянулись и продолжили:
- И даже тот, кто, ухватившись за колесо истории, и с высоты его пытается разглядеть, что же скрывается там, на невидимой в этой плоскости и под этим углом стороне луны, с колеса срывается и с тоской глядит, как оно продолжает свой путь, невзирая ни на нас, ни на солнце, ни на луну с обеими ее сторонами, тем самым подтверждая закон о всевозрастающем неведении в космических масштабах. Причем ни начала, ни конца этому никогда не было и не будет.
После этих слов, справедливо полагая, что беседа их принимает слишком предметно-личностный характер, они расстались, и каждый отправился по своим делам, времени которых первый никогда не знал, а второй никогда не помнил.