"Ночные бдения, сомнения".
Мои ночные бдения, сомнения, и просто о жизни размышления, итог многолетнего за вами наблюдения.
Мой взгляд на вас со стороны, со стороны пороки все видны.
А также беспристрастное моё о вас суждение. О вашем безрассудстве, сексе и паскудстве.
О чести, славе, о попранном властями праве. О жизни вашей на помойке и в канаве,
в стране великой по имени Россия, а нынче третьесортной дряхленькой державе.
Я умываю руки, писал со скуки, писал не ради почестей и славы, писал подчас ради забавы.
Мне безразличны лесть и лавры, и безразличен лай подзаборной шавки.
Тот, кто умён, тот всё прочтёт, помыслит, извлечёт урок и всё поймёт.
А тот, кто глуп и туп, ему любой урок не в прок.
На этом я поставлю точку, возврата нет, я знаю точно.
"Я в вас давно влюблён".
Я в вас давным давно влюблён, а дальше по России и стихире стон.
Вам о серъёзном бесполезно говорить, мне в стих вас надо заманить.
Пришлось словечко о любви вдолбить, название стишка немножко изменить,
на ваше недовольство болт забить.
И так начнём рассказ, о главной странице без прикрас. Она давно помойка, а если точно унитаз.
Сортир она у вас, я расскажу, как есть сейчас. Про всю стихиру и про вас и так начнём рассказ.
"Дождь на макушку дрищет".
На Г.С., как и в стихире, всё как в провинции в сортире.
Исписано здесь всё и вся, свисают окурки с обшарпанного потолка,
прилеплены соплёй и на века.
По-русски, блин, бычки, на стенах сплошь плевки, скабрезные рисунки, матюги.
Очко загажено давно, вокруг блевотина, го..но. в форме сердечка исполнено оно.
А перед носом на двери, два рейтингиста, сплошные матюги.
Они меж делом упражнялись, когда в сердечко испражнялись.
На стенке, ближе к потолку, читаю этим отморозкам похвалу.
Какой-то Вася расписался, что здесь намедни испражнялся.
Проездом он, паскуда, здесь из Мухосранска в Суходрищенск,
два городка такие есть.
Воняет позавчерашней хлоркой, писал не Гарсиа, не Лорка.
Из глаз течёт слеза, от вони из толчка.
Вчерашние газеты в говнище на полу, какой-то мудак поссал в углу.
Моча под носом лужей, сосед пердит, хрипит натужно.
Второй блюёт, кого-то материт, на весь сортир смердит.
Сморкается, чихает, чего-то ковыряет, заразу на стенках смачно оставляет.
А третьему давненько всё равно, он из горлА своё бухло.
Рисует женский орган половой, от счастья сам не свой.
Исходит сладострастною слюной, забыв про свой запой.
Здесь не соскучишься никак, блевнёшь даже натощак, сортир Г.С. стихировский блатняк.
Здесь разномастный люд, на пол сморкаются, плюют.
Нужду справляют в походячку, пьянь матерится смачно.
Мотню застегивают на бегу, и хер..м перед выходом трясут.
Бывает, в лужу пред сортиром упадут и причиндалы в лужу обмакнут.
Бегут, выпучив глаза, не видя под носом ни хрена, значит, ударила в голову моча.
Летают мухи по сортиру, жужжат, как недоумки на стихире.
Сквозь дыры в крыше, дождь на макушку дрищет.
Скрипит петлёй раздолбанная дверь и дует в жо..у из щелей.
Нужду по-разному справляет люд, бывает в стихиру вместо сортира забредут.
По ней с расстёгнутой ширинкой идут, а причиндалами в ней стучат, трясут.
Конечно, напердят, набздят, разносят перегара смрад.
Бомжи бомжиху в сортире отымеют, она отряхнётся и даже не вспотеет.
Стакан заразы, проститутке, походя нальют, закусят рукавом и промышлять пойдут.
Над головой и жо..ой комары снуют, в сортире, как в стихире разный люд.
С глазами навыкат от мочи бегут, в спешке рыгают и блюют. Мозги отсутствуют и там и тут.
"Здесь дурка, а не Божья благодать".
Здесь сайт без мозгов старух, выдающих себя за девиц и молодух.
Ненужных ни себе, ни людям, на сексе скособоченных паскудниц.
А также дурковатых стариков, на старости оставших без мозгов.
Их здесь, как за печкой тараканов, стучат они с утра по клаве рьяно.
Строчат ненужные друг другу рецы, они больны и все с приветом.
Фигачат никчёмные, ненужные стишки и пудрят мозги все друг другу.
Сидят у компа день с утра и обижаются наверно на меня.
Я здесь немножко тоже поболтался, во всей химере быстро разобрался.
Мне надоело их читать херню и рец я вовсе не пишу.
Мне надоело на рецы отвечать, на баллы мне попросту насрать.
На рейтинг я давно плюю, придурков я на дух не переношу.
Каков из всего этого итог, здесь не было, и нет, поэтов.
Здесь свалка мусора и швали, наверно мне пора послать их.
Послать их на три буквы, а может их послать на пять.
По сайту не хрен горевать, здесь дурка, а не Божья благодать.
Здесь нечего искать и нечего терять.
"Пародия на секс бедлам."
Я не Барков и Боже упаси, я не писал ещё скабрёзные стишки.
Я обходил всё это стороной, считая этот жанр не мой.
Жизнь рассудила всё иначе, не зарекайся, не заплачешь.
Про дурку поведу рассказ, приятель там главврач сейчас.
Мы встретились случайно в выходной, болтали о нашей жизни не простой.
Ему я о своих делах, а он о дурке, дураках.
Поведал мне о старухах, дебильных стариках, кто в дурке у него сейчас.
Чем сей народ болеет и от чего балдеет.
И рассмешил меня до слёз, поведаю я вам, про сей курьёз.
Живут там от младых ногтей до поздней старости своей.
Причины разные бывают, по-своему всяк в дурку попадает.
Но жизнь течёт и там и секс присущ всем дуракам.
Приятель мой годов тридцатник с небольшим, как все врачи слегка он хамовит.
Он не пиит и речь его просто-народным, матерком пестрит.
Я постараюсь передать, как есть, весь колорит, как песню спеть.
А вы же не судите строго, ведь не силён я в матерном народном.
Я постараюсь в речи кое-что убрать похабщины же мне совсем не избежать.
Палаты рядом, все двери в коридор, и вроде жёсткий за всем досмотр.
Да вот беда, за всеми не уследить и персонала тьма.
И нет здесь лезбиянок, голубых, тот вывих не для них.
Старухи пялят глазки на старичков, манда же в плесени от древности годков.
А жопу паутиной затянуло, ведь кормят в дурке скудно.
У старикашек он просто не стоит, от древности и от болезни простатит.
В мозгах же секс у тех и этих, хоть все они давным-давно с приветом.
Как только санитаров с докторами нет, тушат в палатах все придурки свет.
Как тараканы по щелям и начинается пародия на секс-бедлам.
Я расскажу о парочке такой, свихнулся он, попав в запой.
При редких полу просветлениях в мозгах, он Зеро, а может Зорро,
короче ноль и весь в стихах, как в праздничных соплях.
В свои, преклонные года он угреват и весь в прыщах.
Она зовёт себя Туманской, а может Дуремарской, мнит поэтессой, в реале обезьяна.
Фасад старухи, Боже упаси, там космы вместо прядей и титьки до земли.
Кривые ноги, вислый зад и руки грабли в стороны торчат.
Ему под семьдесят, а ей под шестьдесят, короче пара ещё та.
Их санитары застукали, когда те сексом, как всегда.
Они вначале всё это, как порно фильмик наблюдали.
Старик по бестолковости стручок ей пялил в жопу, поставив раком бабку у стены.
Как будто у бабки нет манды, и синие мудя туды сюды.
Измазав хрен в говнище, всадил его в беззубый рот.
Старухе в говнище сей леденец у старика сосёт.
Пердит от счастья и икает, а дед стручок ей в рот толкает.
Оба измазались в говне, старуха обдристалась, дед помочился на неё.
Измазали сей мерзостью друг друга, стишки читали друг для друга.
Толпа собралась у двери в палату, как в Первомай на демонстрацию.
За дверью кукушка хвалила петуха, стоя в моче, в говнище вся.
Петух ей тем же отвечал, за дверью хохот им вовсе не мешал.
Все вспомнили Крылова, ведь под Луной ничто не ново.
Старик старуху потчевал стишками, всю вывалял в говнище и моче.
Он жаждал славы и рекламы, стишки вновь читая о себе.
Главврач всё это беспристрастно наблюдал и мне об этом рассказал.
Я не замедлил с вами поделиться, пускай народ повеселиться.
Мораль, мораль, как мир стара, они в дурдоме и до смерти дня.
Да всё бы ничего, они в говнище попёрлись в коридор, там ширь простор.
Как в те застойные года, на стадионе будет слушать их толпа.
Их санитары здесь и прихватили, в смирительные и к кроватям прикрутили.
Когда по коридору их тащили, они всем горбатого лепили
Что вышли просто погулять и всем любви их не понять.
"Сортир и вся страна".
Такая до ныне вот беда, для вас конечно же фигня.
Сортир стихира, сортир Г.С., сортир и вся страна.
Стихира зеркало страны, а в зеркале пороки все видны.
Прыщи и бородавки, кто колется, кто пыжится и курит травку.
Кто онанизмом всем насилует мозги, кто Родину за баксы и рубли.
Кто царь и кто стрелец Федот, и кто здесь шерсть с баранчиков стрижёт.
Я продолжать не вижу смысла, ведь не настолько все глупы,
чтобы за вёдрами не видеть коромысла.
"Мы с вами не знакомы".
Сударыня,(сударь) мы с вами не знакомы, пошли б вы на хрен от меня.
Мы не представлены друг другу, лижите жопу у слона.
Расшаркиваться я вовсе не намерен, а дураков(дур) на дух я не терплю.
Вот вам порог и двери, под зад коленкой помогу.
А кувырнётесь, фиг-то с вами, я не заплачу, засмеюсь.
Я не подам руки ублюдкам, пусть тонут в собственном дерьме.
А всем стихирным проституткам, вручу по запасной манде.
Её вы подставляйте тем и этим и пусть вас трахают слоны.
И не еб..те мозги детям, вам не дано писать стихи.
Лижите хер у пьяной обезьяны и засирайте дуракам мозги.
У вас с рождения мозг с изъяном, башкой с рожденья вы больны.
Я вас ублюдочное семя, посыплю дустом, как всегда.
Всем старым кобелям и прошмандовкам, посыплю перцем причинные места.
Вы трахать будете друг друга, в мозги, а не в причинные места.
Ну, что уроды, недоумки, присохли к жопе языки.
Вам скипидара в жопу сразу, иль голым задом в лужу до весны?
Я отманьдякую по-русски, вас всех однажды навсегда.
Не дам я разьеба..ям спуска, бля..ей ославлю на века.
Устанете вы падлы кувыркаться, пощады никому не дам.
Вас без исподнего оставлю, под сраку подложу ежа.
А сдохнете я не заплачу, хвалу воздам я небесам.
В могилу вверх ногами закопаю, в аду чертям, как знак подам.
Ну, что прибздели, обосрались, закройте недоноски рты.
Я ****..лей вам наваляю, ведь я совсем не вы.
Я шанс не дам, ни тем, ни этим.
Бл..дей я всех поставлю раком сразу,вы будете у них лизать манду.
Всей вашей старой швали, пургена по стакану дам.
Вы будете дристать в сортире, до дня пришествия Христа.
"Курдюмыч вновь языком к очку припал".
Зашёл поссать в сортир, там зорро работает очком.
Толкуться в сортире алкаши, народ зовёт сортир толчком.
Что взять со старика, мозгами он давно дебил.
Он ищет славы для себя, согласен он на роль толчка.
Сортир сей в городишке Суходрищенск, народ там с голодухи дрищет.
Картину странную в сортире увидал, курдюмыч с Мухосранска там икал.
Очко вылизывал он языком, пердел, кряхтел при том.
Я хмыкнул от картины этой, два старика давно с приветом.
У них одна на двоих болезнь, вместо мозгов там дурь и спесь.
Проездом я там был, толчок в провинции всегда сортир.
Их наставлять, а на хрена, на пару в дурку им пора.
В очко я помочился, блин, нужда, курдюмыч вновь языком к очку припал.
"Ведь все вы в дурке дураки".
Все недоумки и придурки падкие до славы, с утра до ночи стучат дятлами по клаве.
Согласны они быть очком в сортире, толчком в засраном провинциальном туалете.
Готовы лизать жопу и мудя и восхищаться бредом сивого коня.
Такая всех придурков здесь стезя, а мне она и на хрен не нужна.
Да ладно издеваться, изгаляться, прокашляете вы дружно мне.
И знаем мы давненько все, что все мы родились в дерьме.
В говне родились, в нём умрём и речь здесь вовсе о другом.
Согласен с вами, да, из грязи в князи, как всегда,
ваша предсмертная недостижимая мечта, да, блин, закрыты там для вас врата.
Реал жесток и он совсем другой, вы в гроб в говнище всей толпой.
Я смею это вам сказать и мне на вас на всех плевать.
Поэтами вам уже не быть, не стать, у вас склероз, маразмы, а не стать.
Горшок ночной вам под кровать, а от словесного поноса клизму в жопу.
Через неё вам всем промыть мозги, ведь все вы в дурке дураки.
"Друзьям вы на хрен не нужны".
Не бздите, раздолбаи, недоумки, мне поучения ваши не нужны, могу прислать, иль дать взаймы.
Но лучше правду я скажу в глаза, ведь мне и слава не нужна.
Мне от неё ни холодно, ни жарко, её не бросишь в печку, как дрова.
Ей, блин, не вытрешь даже жопу и с ней не сходишь в магазин.
Она не нужна кассирам в кассе ,банк не берёт её заразу не один.
Стишки надо писать в семнадцать, а в старости на печке кости греть.
С внучатами быть может заниматься, а не по клаве с утра до ночи балдеть.
Реал он прост и вроде бы обычен, вы с компом два дурака в квартире.
И нет у вас семьи, жены, друзьям вы на хрен не нужны.
А если таковые есть, то вас они послали на хер, за вашу дурь и спесь.
Всему всегда свой срок, а вам за дурь по лбу щелчок, пойдёт ли впрок, вам сей урок?
Мандой, мудями не трясите, а жопу вы поберегите.
Ну, а пока сосите у пьяной обезьяны, мозгами вы с рождения все с изъяном.
"Бог забыл про них однажды".
Здесь уродов много разных, проституток, стукачей. Мне не жалко идиотов, от стихиры упырей.
Бог забыл про них однажды, в рай закрыв от них всех дверь. Они маются бедняги, между небом и Землёй.
И писать о них не надо, на хрена они нужны. Дать им всем и разом яду, для поправки головы.
Пусть балдеют обормоты, вплоть до будущей весны. На похмелку им карболки, враз плеснуть всем в стаканы.
На закуску дам им хлорки, пусть горят у них портки. Реактивные ракеты в обороне так нужны.