Наташе Гутман
Не отнимай ни слуха, ни зренья
распознавать следы,
и с вышины - отдаленное пенье
перед грозою, на воскресенье,
в городе черной воды.
Голос простужен, ты жив или умер,
пьяный курилка? Потом
то, что доверили лето и Шуберт,
может, надолго упрятано будет
кодовым Божьим замком.
И остается дерзнуть лишь на малость,
двери сорвать с петель,
чтоб в этот миг никому не досталась
пальцев твоих отрешенная шалость,
вечная виолончель.