Продолжение. Начало http://www.stihi.ru/2011/10/27/3169
Собаки сочувственно внимают и подскуливают. Бомж залпом из горла допивает сивуху, одобрительно крякает и приободряется.
Вячеслав. Однако, вишенки, нет смысла причитать!
Прошлое прошлым, а настоящее настоящим.
Давайте-ка, ребятушки, укладываться спать,
Во сне я снова у бабушки в саду маленький мальчик.
Выключает фонаричек, заворачивается в заячий тулуп, собаки облепляют бомжа со всех сторон, так они вместе и засыпают...
На лавочках меж могил
Иван и Митя выпивают, закусывают хлебом. Пьют они из деревянных стаканчиков, их Ивану когда-то подарили. В дальнейшем перестают закусывать.
Иван. Охранничка, заразы, нет и нет!
Очевидно, прошёл, негодяй, недавно.
Митя. У меня ощущение, что я сижу здесь пять лет
И жду не охранника, а прекрасную даму!
Иван. Потерпи! Как только он пройдёт,
Тогда к могиле Серёженьки двинемся.
У них каждый час новый обход,
Не робей, мы лучше ещё за водочку примемся.
Митя. Хорошо, воспримем в процессе на грудь,
Соглашаюсь с тобой безропотно.
А пока расскажи что-нибудь?
Только шёпотом, шёпотом, шёпотом...
Иван тянется за бутылкой и начинает рассказывать...
Воспоминание первое
Лето, полдень, солнечно. Иван в шапке-ушанке ходит по часовой стрелке вокруг могилы Есенина, каждый раз заглядывая памятнику в глаза: то вопрошающе, то требовательно, то с умилением, то с восхищением, то с недоверием, периодически подмигивая. Так же Иван поглядывает на аллею, высматривая идущих к могиле людей. Видя приближающуюся влюблённую парочку, он резко выхватывает веник, как бы ниоткуда, и начинает яростно подметать. Влюблённые подходят, и, не задержавшись, уходят, Иван презрительно смотрит им вслед. Так происходит ещё несколько раз, и с каждым разом Иван метёт всё яростней, практически по ногам людей, но те уходят, отчего Иван лишь больше злится и взгляд его презрительней и презрительней. Кот Василискиан сидит на оградке, слева от Ивана и нехотя за ним наблюдает. Наконец, подходят несколько человек и не уходят, Иван метёт с неистовой силой, подходят ещё люди. Рядом с котом Василискианом у ограды появляется Дитрих Румынов с гитарой без струн. Лицо его выражает полнейшее отрешение, но, тем не менее, он внимательно следит за происходящим. Иван, улучив момент, выбрасывает веник, становится спиной к могильному памятнику и обращается к людям.
Иван ( размахивая руками ). Долгие месяцы провёл я на этой могиле,
Могиле родного и дорогого мне человека!
Знаю о нём всё, чтобы вы не спросили.
В моей голове - Ленинская библиотека.
Я люблю Сергея Александровича! Серёженьку!
Систематически бескорыстно привожу могилу в порядок.
Не кидайте бычки! Не толпитесь! Осторожненько!
( В это время к могиле подходят Владимир Давыдов и Налим и начинают фотографировать памятник, стоя слева от Ивана. Налиму жарко, он лоснится от пота. Иван, видя, как они фотографируют, вежливо к ним обращается ).
Фотографируйте, пожалуйста, справа, от синей ограды!
Показывает на синюю ограду дёргающейся рукой. Владимир Давыдов и Налим не реагируют.
Иван ( людям ). Здесь моя согбенная душа, распружинившись, отдыхает
Под незабываемым есенинским взглядом.
Не отпускает, Серёженька... Не отпускает!!!
( Владимиру Давыдову и Налиму, требовательно )
Фотографировать удобней от синей ограды!
Те не обращают внимания, точно не слышат его.
Иван ( людям ). Жизнь поэта я постиг глубже, чем свою!
Изучил, взвесил, разложил по полочкам!
Я Сергея Александровича беззаветно люблю
И защищу его честное имя от любой сволочи!
Дитрих Румынов ( встрепенувшись так, что все поворачиваются к нему, сжимая гитару ).
А жизнь моя - как гитара без струн
Или как воздух без кислорода!
Давит на печень безвозвратности чугун,
Который выплавили растреклятые годы!
Раньше я полезные книжки читал,
А теперь на бутылках читаю этикетки!
Перебираюсь голью с вокзала на вокзал,
Словно болван в нелепейшей кругосветке!
Изъела, изглодала дремучейшая тоска!
Жизнь - не жизнь, а сплошнейшие мучения!
Но, говорю вам откровением русского мужика:
Я ещё доведу всех до белого каления!
Бьёт себя с двух рук, размахнувшись, грифом гитары по лбу и удаляется, нервно подпрыгивая. Люди поражены, Владимир Давыдов и Налим продолжают фотографировать.
Иван ( обращаясь к ним ). Эй, вы, двое из бесовского авангарда!
Я же предельно ясно объяснил хамы!
Фотографируйте от синей ограды!
Или вас плохо воспитывали мамы?
Владимир Давыдов. Да пошёл ты со своей синей оградой!
Фотографируем оттуда, откуда хотим!
Не будь я Вова Давыдов из Белёвограда,
Если тебя сейчас не уработает батюшка Налим!
Иван ( гневно нависая ). Вы зачем народ смущаете, гады?!
Приказываю: фотографировать от синей ограды!
Налим добродушно улыбается и бьёт Ивана кулаком по голове. Тот падает, как подкошенный. Спустя какое-то время приходит в себя, лёжа у могилы. Вокруг уже никого нет, только кот Василискиан сидит на оградке. Иван лежит на спине, не в силах встать, и видит, как мимо проходит сердитый усатый человек с немощным старцем под ручку, старец в очках, в спортивном костюме, с лыжной палочкой вместо трости, трясётся. Интуитивно, остатками сознания, Иван догадывается, что это отец и сын.
Сердитый усатый человек ( показывая отцу на лежащего Ивана ).
Вот, смотри, Аверьяныч, напьются и больше ничего не надо!
Аверьяныч покорно кивает, но каждая черта его лица искажается невыразимой завистью, ибо он сам алчет напиться. Медленно уходят.
Продолжение http://www.stihi.ru/2011/10/27/6537