Опять всё боль и стон...
И, кажется,
нет ничего другого!
Опять рыданья взаперти
и бесполезные укоры.
Опять тревога давит грудь.
Встаю под лунный свет забыться и,
в неостывшую постель,
спешу скорей зарыться.
Тепло для тела нахожу.
А что душе?!
И вновь встаю,
и вновь иду босая
по разогретым доскам пола у печи.
Она огромная такая!
Обогревает всё пространство,
что стенами защищено от непогоды.
Вдыхая чая аромат, настоянный на травах,
рыдаю,
пробую просить я помощи у Бога.
Но просьбы застревают.
Не идут!
Да и зачем просить
когда в избытке сил.
Их, у других,
гораздо меньше,
а мне,
не пожалев Бог отпустил.
О Господи,
прости за слабости минуты!
Ты, слышишь,
и вымаливать подачек не могу,
поскольку сердце знает, что грех стенать.
Накликать можно хуже!
Так, лучше,
со смеху пропасть
чем от избытка жалости к себе!
И если не уснуть глухою ночью,
набраться смелости начать смеяться,
только,
нужно!
Пока безудержность волны веселья
не выплеснет наружу
все муки суетные из души,
позволив,
обессилившей,
припасть к подушке
и, зарываясь в одеяло с головой
(бывало в детстве),
беззаботно отойти ко сну
с желанием увидеть в нём себя принцессой
и принца в золоте на белом скакуне.
Привстав на стременах упруго,
он мне подаст букет из роз.
Сожмёт мою ладонь в своей и,
на седло с собою усадив,
пришпорит скакуна лихого!
Взмывая к облакам,
мы полетим по небесам пречистым,
и ангелы нам песни будут петь,
нас, провожая в край далёкий,
где много счастья и тепла...
где много света и свободы!
С попутным ветром,
по лучу звезды, сияющей высоко,
поднимемся,
неся любовь свою,
чтоб, разгорелась она
ярче
там!