Он трус, он чувствует с запинкой,
Но будет, — час расплаты ждет.
Кто начал царствовать Ходынкой,
Тот кончит, встав на эшафот. (Бальмонт)
Он встал. Уже не император.
Глава семьи. Отец и муж.
Хмельной и бритый провокатор
Был в приговоре злобно краток,
В расстреле сих невинных душ.
Одиннадцать. Скорби, Россия.
Молись за прерванную жизнь.
Ты вновь прельстилась басням змия -
Так был погублен и Мессия …
Ты гибнешь в лихорадке тризн.
Остановись. Безумства песню
Горланят в кожаных плащах
Те, кто погряз в кровавой мести,
Лишён твоей исконной чести,
И не умеющий прощать.
Да, эшафот. Голгофа. Плаха.
И те ступени ночью, вниз,
Где мальчик не дрожал от страха…
Обнял отца. И ждал размаха.....
Там в унисон сердца слились…
Распят «Кровавый» за Ходынку.
А дальше новые «царьки»
Искали в новый рай тропинку,
Спуская русскую кровинку
То под гопак, то под лезгинку…
А Русь ныряла в кабаки.
Залить ли горечь, толь без божье…
Моя забитая страна.
Иди к кресту…У сих подножий
Ты плачь и кайся…Бог поможет.
На нас на всех лежит вина.
Ты претерпи. Спасенье будет.
С чела сойдёт кровавый пот..
И Гефсиманский дух разбудит,
И явит новоцветье судеб,
Что проклянут тот эшафот.
И как от Сифа, вновь, навечно,
К своим священным родникам,
Отправятся лечить увечья,
Дыша живым и человечным,
И станут ближе к небесам.