КУЛЬТУРА И РЕЛИГИЯ
Настоятель Заостровского храма Архангельской области проповедует единство религии, литературы и культуры
Пятница, канун Покрова. Утро. Во дворе Свято-Сретенского прихода ведутся ремонтно-строительные работы. Стайка галок чинно шествует по ухоженным дорожкам храма к центральному входу. Похоже, не собираясь менять этот святой уголок земли на заокеанские страны. Настоятель Иоанн появился на крыльце в назначенный час: 11. 00. – Нравится им здесь, - киваю на птиц. – И мне нравится, - улыбается батюшка.
В Заостровье рукоположенный иерей уже далеко за десяток лет. Что повлияло на убеждения выпускника Ивана Привалова, студента исторического факультета Архангельского педагогического института, настолько, что он решился круто изменить курс выбранного пути? И какие трудности пришлось ему на этом пути преодолеть?
- Противодействие родных и близких моему выбору стало первым испытанием на пути к Богу, - пытаюсь разговорить вопросом. - Все очень сильно переживали. Ведь в конце 80-х обращение к вере расценивалось и как сумасшествие, и как антисоветский поступок одновременно. К вере я пришел через личный поиск. Во-первых, случались в жизни экстремальные ситуации, но всегда приходила таинственная помощь и поддержка. Во-вторых, изучая историю 20 века, я был поражён судьбой советской генетики. У гонений на генетику была религиозная подкладка. У Лысенко и его сторонников было извращённое религиозное сознание. В-третьих, во времена перестройки были опубликованы труды Солженицына, Бердяева, Соловьева… В лице этих авторов я нашёл родных людей, они стали моими первыми учителями в вере.
- Почему «пригородный священник» принял еще одно нестандартное решение, на сей раз для церковной практики: объединить религию и культуру?
- Это влияние Солженицына и других русских религиозных мыслителей. Но это не было преднамеренно, так получилось. Началось всё с 1998 года, с визита Никиты Алексеевича Струве - видного деятеля Русского зарубежья, первого издателя Солженицына. Тогда меня поразила его личность. В нём органично сочеталась глубокая церковность и высокая светская культура. А потом оказалось, что многие люди, которые так или иначе окружали и поддерживали Александра Исаевича, обладают именно этими качествами. Постепенно у нас побывали яркий европейский славист из Франции Жорж Нива, поэт и мыслитель Ольга Александровна Седакова, народный артист России Сергей Юрьевич Юрский. Из Канады приезжал профессор Дмитрий Владимирович Поспеловский, он историк, написал книгу о трудной судьбе Русской православной церкви в 20 веке. Мне хотелось, чтобы эти люди поделились с нами своей любовью к России, к русской культуре. Ведь этого сейчас очень не хватает.
- Трудно приходится?
- Все требует труда. Но, с другой стороны, это как-то развивается естественно, без перенапряжения. Мне кажется, это добрый знак, значит, есть благословение Свыше.
- Отношение к вашей активной «менеджерской» деятельности неоднозначно…
- Христианство не может ограничиваться стенами храма. Церковь и культура находятся в такой же взаимосвязи как вдох и выдох, их нельзя разделить…
И потом, Церковь (с большой буквы) всегда была мощным культурообразующим фактором. Ведь именно христианство создало русскую культуру, русскую душу, русское государство. Правда, со времен Петра I наступил паралич церкви (как религиозно-общественной организации). Но тогда культура, искусство взяли на себя учительные, воспитательные функции церкви. Неслучайно Томас Манн назвал нашу литературу «святой русской литературой».
- Мне довелось услышать высказывание, что жанр Елены Камбуровой – прекрасный, но, к сожалению, вымирающий…
- У меня противоположное впечатление. Я бы назвал Елену Антоновну одним из самых интересных людей современной России. Мне кажется, что нас сильно подводит инерция сознания. Мы привыкли относить ее творчество к 1960-80-м годам. Но она непрерывно развивается и углубляется и как личность, и как мастер. То, что мы не слышали её последние несколько лет, характеризует нас, а не её. Мне кажется, что Камбурова - один из творцов современной русской культуры, просто эта культура пока ещё остаётся в тени. Но именно она определит будущее.
- Как вы прокомментируете инцидент перед началом ее концерта, когда на сцену вышел полуголый чемпион бодибилдинга?
- Очень сожалею. Мне кажется, что таких ситуаций нужно избегать в будущем. Проблема ведь не в бодибилдинге, который тоже является частью культуры, а в механическом соединении таких разных жанров, как бодибилдинг и концерт Елены Камбуровой. Мне кажется, что смешение - это и есть одно из проявлений пошлости. В Ветхом завете запрещено было носить одежду из двух видов ткани, нельзя было употреблять мясную и молочную пищу одновременно. Почему? Это была педагогическая мера. Нужно было приучить людей различать правое и левое, хорошее и плохое, доброе и злое. Ведь именно умение различать, а не смешивать является признаком растущей души. Я уверен в том, что такие вещи без внимания оставлять нельзя, на них нужно обязательно реагировать.
- Образ священника-старца не вяжется с сегодняшней церковью, она «молодеет». Вот и Вам чуть больше возраста Христова. Насколько тяжело отказываться от мирских устоев, цивилизации, жить в уединении?
- Дело не в возрасте, а в том, чтобы заниматься своим делом. Если человек знает, что он нашёл себя, что его служение приносит добрые плоды, то он легко и свободно идёт на большие жертвы. А насчёт молодости… Христианство в последние века пережило глубокий кризис. Многие говорили, что христианство состарилось, одряхлело, что оно уже не может вдохновлять людей на мысль, на творчество, на жизнь. На Западе нашу эпоху называют постхристианской. Но я чувствую, ощущаю, что наше время - это новые «тёмные века», когда во тьме и мраке современной цивилизации христианство переживает своё новое детство, а, значит, будет новая юность.