Ты обошлась без предисловий,
без жалости прощальных сцен
и под нажимом суесловий,
ты захотела перемен.
Устав от боли жесточенья,
обломанных и вялых крыл,
решила ты прервать мученья.
А я не спорил - всё открыл.
Открыл - и ахнул! В тот же вечер
толпа ворвалась, растоптав
волшебное дыханье речи,
волшебный смысл не угадав.
От пошлости людской с позором
душа сорвалась неживой.
Не согласившись с приговором,
вспарила над людской толпой.
Не уберёг свою святыню
от пересудов и обид.
И одинокая поныне,
меня жалеет. И хранит.
* * *