Глава 93

     Как-то раз одна старушка предложила Альберту приобрести у нее картину известного британского авангардиста. Альберт отправился к ней вместе с искусствоведом, у которого он обычно консультировался. Эксперт сразу сказал, что картина написана неизвестно кем и никакой ценности не представляет. Но Альберту она показалась замечательной. Полотно было покрыто сегментами, различными по форме и цвету, и напоминало картины кубистов. Сегменты складывались в образ города – можно было различить стены с темными и горящими окнами, деревья, дорожки. В просвете между домами голубело небо, а выше на темно-синем фоне белели звезды. В картине как бы совмещались разные времена суток – утро, день, вечер, ночь. Некоторые здания были освещены солнцем, а другие прятались в ночной темноте. Солнце выглядывало из-за угла дома, расположенного правее, и смотрело на зрителя большим глазом с отчетливо прорисованным зрачком  и радужкой красновато-коричневого цвета. Из-за дома слева выглядывал другой глаз – это был взгляд Ночи. И хотя в обоих глазах не было ничего угрожающего, а черточки, которые можно было принять за длинные ресницы, придавали им сходство глазами куклы, то, что они смотрели прямо в лицо зрителю, смотрели пристально, неотрывно, не закрываясь, вызывало неловкое чувство, зрителю делалось не по себе – так, по крайней мере, почувствовал себя Альберт. Ему вдруг вспомнился его детский страх перед Стеклянным человеком. Стеклянный человек жил на лестнице большого дома, и он встречался с ним, когда приходил в гости к деду. Ему было тогда лет восемь. Он жил с родителями по соседству, и часто ходил к деду в гости один. Стеклянный человек был на самом деле большим прямоугольным окном на лестничной площадке, над которым было расположено еще одно овальное окно поменьше. Когда он увидел окно в первый раз (он поднимался тогда по лестнице вместе с родителями), он сразу понял, что это – Стеклянный человек. И с тех пор никак не мог приучить себя видеть в нем обычное окно. Приближаться к Стеклянному человеку было не так уж страшно, но когда нужно было удаляться от него, поворачиваясь спиной, поднимаясь или спускаясь по лестнице, трудно было не оглядываться – казалось, что человек просыпается и тянет к тебе свои длинные руки. Рук у него вроде и не было, но когда ты поворачивался спиной к нему, они вырастали. И позднее уже в старших классах, Альберта не оставляло ощущение, что Стеклянный человек на него смотрит постоянно, даже когда он находится от него далеко. Он чувствовал на себе его пристальный, тяжелый взгляд, который как будто чего-то требовал, чего-то ждал, а, может быть, в чем-то и укорял. Со временем это гнетущее чувство ослабело, а потом и вовсе забылось. И вот сейчас, глядя на картину, Альберт вспомнил о нем. Поторговавшись немного, он купил полотно, чем немало удивил искусствоведа. «На таких покупках разоряются», – сказал искусствовед. Но Альберт только улыбнулся. Он повесил картину у себя в гостиной и первые дни подолгу разглядывал ее, а потом привык и не замечал. Позднее он продал ее за хорошую цену.