От автора
Когда исчезнет вечная печаль,
Когда остынет боль от неурядиц,
Тогда застанет жалость палача
И вновь придет Божественный посланец.
Когда философ ранен от тоски,
Тогда приходит пошлость на побывку.
В недоуменье смотрят старики
На фотографий желтые обрывки.
Кому нужны они? Кто помнит их?
Потомки всё спешат, несутся мимо...
Когда-нибудь и этот грустный стих
Исчезнет в бездне дней неотвратимо.
Но как приятно мне осознавать,
Что я сегодня жив в напрасном свете!
Я сын, я брат... В конце-концов, я — зять,
И не закончу жизнь свою в кювете!
Я расскажу историю одну,
Ее в далеком детстве я подслушал.
Итак, представьте теплую весну,
И маленького мальчика Павлушу.
1. Юность поэта
Пришел апрель. Павлуше восемь лет.
Он видит мир в весенних переливах.
Отметки ставит солнечный рассвет
Цветеньем сочным на овражных ивах.
О, детство!
Чувства ярче и светлей!
Душа любовью радостной согрета,
И колыханье стройных тополей
Всегда волнует юного поэта!
Лежать в траве, за небом наблюдать,
И птиц считать досужими часами.
Весной ромашки лучше, чем кровать —
Ласкают кожу чувственным касаньем.
Но очень трудно жить всегда душой:
Берет портфель, рукою машет долу,
И за оценкой, видимо, большой,
Идет Павлуша в старенькую школу.
Когда уроки кончатся совсем,
Он побежит опять в овраг цветущий,
Он будет петь об утренней росе,
И о реке, таинственно гнетущей.
В овраге этом пресная река —
Озерам горным тихая на зависть.
Она была безмерно глубока,
Купаться люди в ней остерегались.
Весна, весна...
Мотив весенних лет
Не исказит холодная рутина.
Павлуша понял, что он стал поэт,
Он знал, что мир — роскошная картина!
Он знал, что звезды — вечные волхвы,
И что кометы — звездные подарки...
Он слышал из задумчивой листвы
Как горлицы поют под плач тальянки.
Заря — румянец неба перед сном.
Певучей трелью нежно успокоит
Лишь соловей под треснувшим окном
И ветра свист над дальнею рекою.
Восход оставит блестки на щеках,
Глаза сияют вязким перламутром.
Златою кепкой солнце в облаках
Пошлет привет нам ранним, теплым утром.
А под далекий колокольный звон
Девчонки-дни весеннею порою
Легко играют солнцем в бадминтон,
И наш поэт любуется игрою!
Когда-то я считал, что я поэт...
Поэт и на Парнасе словно дачник!
Сегодня он не нужен для бесед,
Себе творит он, глупый неудачник.
Слова пророков помнят наизусть
Лишь единицы из безликой массы.
Себе признаться я не побоюсь —
У каждого теперь свои Парнасы.
Придет, придет таинственный певец,
Который сможет в души прорубиться!
Прославит век бездарный наконец,
И станет для бездарностей кормильцем.
Павлуша рос под пение листвы,
Под плеск реки в пленительном овраге...
Однажды детство кончилось — увы! —
Оставив лишь поэмы на бумаге.
Семнадцать лет... Я помню до сих пор,
Как мне иначе воздухом дышалось.
Но к тридцати погаснет свежий взор
И в спину жизнь вонзит сомнений жало.
Вот как-то раз наш радостный поэт,
Слагая песни о чудесном лете,
Увидел одинокий силуэт,
Который плыл, как дымка на рассвете.
Но кто она? И что ей нужно здесь?
И почему загадочно красива?
Преобразился вмиг Павлуша весь,
И подошел к той девушке игриво.
Она смотрела нежно на него,
Павлуше стало крайне интересно.
«Скажи мне, прелесть, кто ты, отчего
Гуляла здесь одна и пела песни?
Ты та, что я воспел в своих стихах?
Конечно ты, узнал я... Точно, точно!
Ты лучик солнца в пряных облаках,
Ты звездный блеск в полуночи урочной...»
«Я наблюдала часто за тобой,
Когда ты пел стихи свои в овраге,
Когда сияло небо синевой,
И даль чертила лучиков зигзаги».
«Меня зовут Павлушей, а тебя?»
«Я Гульбанис».
«Я о тебе не слышал...»
Но воркованье юных голубят
Позвало их на шиферную крышу.
Залезли и сидели целый день,
Глядели как закат скользит по окнам,
И по земле катилась полутень,
Пока смурное небо не поблёкло.
С тех пор Павлуша только ей писал
Стихи, поэмы, оды, мадригалы...
Сияли счастьем синим небеса —
Любовью душу Павла обжигало!
Любовь...
Она горит свечой в ночи,
Звездой Полярной в небе бесконечном.
Она навек хранит в себе ключи
От счастья и от жизни быстротечной.
Ну кто из вас, хотя бы раз в судьбе
Не бредил от нее на всей планете?
Несчастлив тот, кто вычеркнул в себе
Возможность быть единственным на свете.
Не может быть, чтоб кто-то не любил,
Чтоб кто-то не следил за милым взглядом,
Изнемогая из последних сил...
Любите мир, себя и тех, кто рядом!
Всегда счастливит в жизни новизна,
Поэт любить умеет лишь наивно...
Но все ж Павлуша с радостью узнал,
Что любит Гульбанис его взаимно.
2. Трагедия на реке
О, летний жар! О, свет любовных чар!
Полны любви признанья и объятья...
Висит светило, словно алыча,
Парят лучи, как добрые собратья.
Смеялась Гуля, было хорошо
Бежать в лугу, как нимфе-босоножке.
А у реки прохладно и свежо!
Поплавать захотелось ей немножко.
Поэт наш пел свои романсы ей,
Она глядела на него так нежно...
Как мало в жизни светлых, ярких дней,
Как рано покидает нас надежда!
Раздался плеск воды — и брызг салют
Окутал Павла солнечным свеченьем.
«Иди ко мне, не бойся! Я люблю
Прозрачных вод спокойное теченье!»
«Любимая, здесь очень глубоко!
Ты не ныряй где холодно и мрачно!»
«Мой милый Павел! На душе легко!
Река в жару, как рай для новобрачных!»
В его груди рождался новый стих,
Издалека шел гвалт обычных улиц...
Но вдруг услышал грустное: «Прости!..»
И воды так предательски сомкнулись.
«Ну ладно, хватит! Гуля, не шути!
Выныривай, прошу тебя, не надо!»
И понял он, что этот стон в груди,
Как плач совы полуночного сада.
Павлуша в воду бросился в тот миг,
Но было все напрасно, слишком поздно...
Судьба всегда готовит боль и крик,
И напевает песенки скабрёзно.
Всю ночь сидел поэт на берегу,
Роняя слезы боли и несчастья.
Душа терпела горе и тоску,
Луна глядела с неба безучастно.
«Зачем же мы пришли сюда гулять?
Зачем река?.. Проклятая примета...»
Он знал, что на Судьбе лежит печать,
Но не хотел терпеть он муку эту.
Весь бледный, словно призрак на заре,
Он шел домой в туманном сновиденье.
Дошел до дома, рухнул во дворе
И зарыдал, впервые от рожденья.
Прошла неделя, Гулю не нашли,
Лишь слухи по селениям ходили,
Что по ночам мерещатся вдали —
Там, за рекой — туманные могилы.
В один из дней Павлуша, как всегда,
Бродил в овраге и увидел в чаще
Хромого старца — посох, борода,
И взгляд его, особенно скорбящий.
«Постой, юнец!..»
«А кто вы?»
«Замолчи!
И слушай, что сейчас скажу тебе я.
В подземный мир великие ключи
Лишь только я, издревле я имею!
И помогу, раз хочешь ты ее
Хотя б на день увидеть после сделки,
Взамен отдашь мне кое-что свое —
На счастье променяй талантик мелкий!»
«Клянусь! Клянусь — отдам я душу вам!..»
«Ступай, глупец, и будь здесь этой ночью.
Теперь ты сможешь прыгать по волнам,
Поток воды отчаянно ворочая.
Лишь по ночам ты сможешь жить в воде,
А днем ты должен быть всегда на суше —
Спокойно жить всегда среди людей,
Ведь ты умрешь, когда зарок нарушишь!»
В тот вечер старый маг свершил обряд,
Он бесновался в огненных узорах.
Теперь Павлуша мог в речных просторах
Искать свою любовь всю ночь подряд.
Сегодня ночь светла, я у окна
Гляжу в овраг и вижу эту реку...
Я вспоминаю часто времена,
Когда он был счастливым человеком.
Я тоже был романтиком в душе
И пел о мире, о красотах света.
Об этом я не в силах петь уже —
Такая участь грустного поэта!
Звезда любви! Стань светом на пути!
Стань духом справедливости и чести!
В ту ночь он прыгнул в реку, чтоб найти
Свою любовь, и быть с ней снова вместе!
3. Страсти Альбины
Подводный мир... Ракушки, ил да грязь...
По дну Павлуша шел, жалея очень,
Что светлой жизни песнь оборвалась,
И что теперь он сын беззвездной ночи.
Здесь проплывали рыбы не спеша,
Кусался кто-то за ноги нещадно...
Он звал её, но сонная душа
К утру тянула к берегу обратно.
Но уходил он каждый вечер вновь
Искать свою мечту в реке проклятой...
Что мир! Что люди! Павлу все равно...
Он жил теперь отступнической клятвой.
А днем Павлуша жил среди людей
И вел всегда досуг неприхотливый.
Был грустен он, не слушал новостей,
И не писал стихов под нежной ивой.
Неподалеку от печальных мест
Жила-цвела красавица Альбина.
В ней Павел вызвал нежный интерес —
Она его внезапно полюбила.
Влюбилась в грусть загадочных очей
И в складки губ, изнеженных росою.
О, сколько провела она ночей,
Питая сердце чувственной мечтою!
И как-то раз заметила она
Как шел поэт наш вечером к оврагу.
Была в зените вещая луна,
Роняя свет на черную корягу.
Увидела Альбина, как в реке
Павлуша скрылся, видимо, навеки.
Заплакала, сжимая крест в руке.
Заплакала всей болью в человеке!
Казалось ей, что этот мир исчез,
Что только ночь навеки водворилась.
Покой могил хранил угрюмый лес
И звезд скупых раскинулась немилость.
Благое утро смыло все следы.
Лежит Альбина, спит в траве высокой.
Павлуша грустный вышел из воды
И огляделся, снова одинокий.
Открыв глаза, Альбина сквозь траву
Глядела на Павлушу изумленно...
«Неужто этот ужас наяву?..» —
Она шептала в страхе исступлённом.
«Как быть теперь?.. Судьба, подай мне знак!»
Она боялась, что её Павлуша
Не тот поэт, а может, вурдалак,
Что продал он свою святую душу.
Она его боялась, как чуму,
Но чтобы убедиться самолично,
Идти решилась девушка к нему
Поговорить об утре необычном.
Его под вечер встретила она...
«Павлуша, здравствуй!»
«Здравствуйте, Альбина...»
Неловко воцарилась тишина.
Трясет озноб и страх кусает спину.
«Куда идешь?..»
«В овраг».
«Зачем?»
«А что?»
«В овраг и ночью? Очень интересно!»
«Альбина, слушай, здесь не шапито,
Оставь меня...»
«Постой, мне все известно...»
«Оставь меня навеки!.. Я один,
Хочу совсем один остаться, брось же!»
И надорвалось что-то вдруг в груди
У бедной этой девушки...
«О, Боже!
Постой... тебя люблю... не то, постой...»
Но он уже исчез во мраке ночи...
О, ночь моя... ты словно гроб пустой,
Ты стынешь пылью уличных обочин.
Легко лишиться радостных оков,
Легко страстями душу опорочить.
Легко отвергнуть девушки любовь,
Но есть натуры мстительные очень.
Себя не помня, в ту же ночь она
Соседям рассказала, что Павлушу
Теперь влечет речная глубина,
Что мир людской ему уже не нужен.
Но люди ей не верили никак,
Альбина собрала тогда их вместе
И привела под утро всех в овраг,
Ведомая одним лишь чувством мести.
«Он продал поэтический алмаз!
Теперь он стал таинственным изгоем!
Поверьте, люди, что в рассветный час
Впервые вы увидите такое!»
4. Любовь шалая
По дну реки Павлуша шел впотьмах,
Лишь свет луны мерцал в воде игриво,
И наконец, с унынием в глазах,
Он смог дойти до Кольского залива.
Здесь холодней, но ярче лунный свет.
Павлуша в глубь идет легко и смело,
И вдруг он видит белый силуэт...
Да! Там на камне девушка сидела!
Она была задумчиво грустна.
Казалось, слезы вырвутся наружу,
Дрожали горько синие уста,
И тут она увидела Павлушу:
«Любовь моя!»
«О, Гуля! Это ты!»
„Она! Она! — звучали мысли гулко! —
Ее лицо, любимые черты!
Не зря была подводная прогулка“.
Он подошел обнять ее, но вдруг —
Она его к себе не подпустила.
«Прошу, постой, мой милый, добрый друг,
Ведь это дно — теперь моя могила!
Зачем ты здесь?..
Ведь я же умерла.
Нет-нет... я не могу... ты продал душу?
Судьба была со мной безмерно зла,
Теперь и ты навек пропал, Павлуша!»
«Я не пропал...
Я жив... Пойдем со мной!
Мы сможем жить среди людей, как прежде...»
«Я умерла!
Пойми же, милый мой!
Оставь свою напрасную надежду.
Пойми меня, я бестелесный дух,
Скитаюсь я, пока мой прах на свете
Не похоронят... Я молю звезду,
Чтоб поскорей покинуть воды эти!»
«Один старик сказал мне, что смогу
Тебя найти...»
«И потерять еще раз?»
«Я звал тебя на нашем берегу!»
«Мне очень жаль...
Я слышала твой голос...
Любимый мой, спасай себя, беги!»
«А как же ты?»
«Меня уж нет, поверь мне...
Я буду помнить встречу у реки,
Слова любви...
Прощай, поэт мой верный!»
* * * * * * * * * * * * *
На сушу вышел Павел, и покой
В его глазах усталых поселился.
Простился он с таинственной рекой,
Он принял все... И тихо помолился.
Упал на землю лунный луч-лоскут,
Рассвет заставил реку серебриться...
Он не заметил, что его здесь ждут,
Он не заметил эти злые лица.
«Зачем вы здесь, Альбина?»
«Люцифер!
Ты был одним из нас,
Теперь ты — нежить!»
Толпа людей глядит, как изувер,
И злой испуг в глазах их глупых брезжит.
«Друзья мои!
Я свой, я ваш поэт!»
«Нам не нужны ни музы, ни поэты...»
Тут слово взял озлобленный сосед:
«Мы все храним церковные заветы!
Кто продал жизнь за темную печаль,
Тот недостоин жить среди крещеных...»
Сорвался вдруг удар с его плеча
И навзничь пал под вопли возмущенных
Поэт любви, поэм народных жнец,
Поэт тоски, певец земли родимой!
Лишь облака над ним, как варенец, —
Он погибал за мир своей любимой!
Пробился луч и в утренней тиши
Снесли к реке погибшего поэта.
Упало в воду тело без души,
Раздался всплеск...
и Павла больше нету.
Лежал на дне, как кукла, наш герой,
Окутала его речная тина.
Лишь Гульбанис синеющей рукой
Вдруг увлекла его в свою пучину.
Не на земле, в коралловой стране
Им все же суждено быть снова вместе.
Теперь они навек наедине —
Поэт любви и мертвая невеста...
Альбина шла по тропке вся в слезах,
В ее душе свирепствовала вьюга...
И тут она заметила в кустах
Слепого старца с посохом упругим.
Старик ей подал легкий знак рукой,
Ударив в землю посохом, как жалом:
«Я знаю, что искала ты покой, —
Она к нему послушно подбежала, —
Я помогу тебе...»
Лишь ветра звук
Растаял в тишине ее сомнений.
Мы все не любим тягостных разлук,
Предавшись нежной грусти песнопений.
* * * * * * * * * * * * *
Легко любить кого-то с высоты,
Легко быть перелетной в небе птицей,
Легко забыть любимые мечты,
Легко на полпути остановиться.
Я сам все знаю и хочу теперь
Познать любовь таинственной богини,
Познать печаль намеченных потерь,
Но где мой путь? В конце иль в середине?
Я с ранних лет лелеял свет в груди,
Со мной была балованная муза.
Она меня вела на всем пути —
От школы жизни до, конечно, вуза...
Я ей дарил и звезды, и мечты,
И звал к себе порою очень поздно.
О Святорусье пел до хрипоты
И каялся священником нервозным.
Я с ней искал тот долгий путь домой
И клялся сжечь стихи свои навеки!
Но чаще слышал от нее: «Ты мой!»
И целовал опущенные веки.
Она мне рассказала в тайный час
О женщине с глазами голубыми, —
Спустя года я снова вспомнил нас,
И понял, что мы счастливы с ней были.
Вернусь однажды в Город из огней,
И улицы родные обойду я.
Станцую сальсу с музою моей
И воспою южанку золотую.
Уйдет печаль, когда-то я твердил,
И вместе с ней рассеются невзгоды.
О, сколько я потратил юных сил,
Чтоб смочь в любви прожить пустые годы!
Когда в тиши раздастся легкий стук,
Наполнив жизнь величественным смыслом,
Когда к тебе придет твой лучший друг,
Нарушив ритм в твоем покое кислом,
Тогда живи, гони свою печаль,
Развей невзгоды крепким самогоном!
Ошибки в жизни рубят сгоряча,
Для каждого есть Высшие законы.
4 января–10 октября 2011