Одинокий поэт...
Протёртое шоссе, спустилось резко к низу,
вдали блеснула ширь, сливаясь в окоём,
и сразу на душе, как будто Рая визу,
открыл седой грифон, и вот теперь - вдвоём...
Приморский городок, где улочек терраски
с застроенных холмов стекают на бульвар.
Концом у всех дорог - вода, и моря краски
меняет раз в сезон природный Солнца дар...
Пустующий причал. В осенне-серой дымке
стыдливые кусты раздетые в мороз.
А он, конечно ждал. И память, по старинке,
всегда её лицо проявит сонмом грёз.
Маяк его души, слепяще-ярким светом:
одних - к себе манил, других - предупреждал.
И он, живя в глуши, хоть и не слыл поэтом,
но слышал красоту прибоя в сваях скал.
Нет шахматных берёз. Лишь море и курганы.
Бескрайней широтой уходят в горизонт.
И ароматы роз - не вызовут Нирваны -
как шум морской волны, когда ревущий Понт
кидаясь злобно в штурм, обтачивает камни
у берега, рукой Великого Творца.
И этот дальний шум, и у камина пламя,
да мягкий ворс ковра, и локон у лица.
Красивые глаза, сиявшие игриво,
а женственность лекал - блистала наготой.
Сверкавшая гроза у берегов пролива,
любовный пьедестал, куда взошли с тобой.
Вино обнял хрусталь и поцелуй гетеры
закончил брудершафт сплетением двух лоз.
Слегка горчил миндаль и сквозь просвет портьеры -
береговой ландшафт в сияньи Крымских звёзд.
Леса... Лугов покос... Красиво, я не спорю.
Когда: - "шумел камыш, деревья ветер гнул"
Но снова - парадокс - всё время тянет к морю:
к песчаным бухтам скал, в колючий саксаул.
Гусиное перо, бумага, канделябры,
извечный атрибут, где рощи из берёз -
знакомы всем давно, но ближе всё же - Тавры.
Ему, своё перо, оставил альбатрос.