И снова рыба, чешуя,
воды холодная струя,
холодная улыбка
пейзажа. Голый куст – за ним
уже не спрятаться двоим.
Не вяжущая лыка
от холода и водки, речь;
трава, в которую не лечь,
грипп, воспаленье легких,
ангина, коклюш, ОРЗ,
седые волосы – уже…
Морщины… Да, брат, плохи
твои дела… Мотай на ус.
Не бойся пробовать на вкус
октябрьскую горечь,
впитавшую людскую грусть
и листьев одиноких груз,
и безнадежный прочерк.
Смотри на свалку и на дым
над свалкой, ты еще один,
записанный в реестр
ее намеченных частей.
Ты лишь звено в цепи потерь,
неясной цели средство.
Вздохни, не нервничай, утри
глаза. Смотри, смотри, смотри,
зрачки свои расширив,
как в судороге птенец,
не долетев до теплых мест,
в пути к ним обессилев,
теперь, как рыбина об лед,
своим комочком плоти бьет
по плитам тротуара,
понять не в силах, как и ты
(не отводи глаза, смотри)
за что такая кара.
Природа, яркости лишась,
заходит мыслям моим в масть
порывистым дыханьем
заразной смертности ветров.
И тянет изо всех углов
несдержанным рыданьем.
Ноябрь 2001