через три столетия ленности,
тонны глупости и ценизма,
пишу тебе письма.
я помню тебя славной девочкой. глаза ясные, в косе - ленточка, платье синее с белым поясом, смех колокольчиком - до южного полюса. любила тогда сказки, леденцы и жёлтую краску.
я помню тебя славной девочкой. глаза, подведённые чёрной стрелочкой, антисоветские книжечки, танцевала на ниточке, не читала молитвочки. и столько было в тебе южного - бровей арифметика и оттенок кожи. не была никогда простужена, в голове - ничего ненужного, курила немного сконфуженно, окурки в пепельнице - не потушены.
из чего были сшиты твои невесомые платья, из каких волокон? не помню, каким из цветов горели душистые локоны, и как обзывал я оттенок твоей помады. жёсткие наволочки разили мятой и влажная простынь, немного смятая, выдавала - влюблённые и слегка поддатые.
июнями, -лями и августами мы танцевали на крыше под Ферпоссона, Девиса, Диззи и Джерри рыжего. "Юность" напротив светилась неоном и твистевала с восьми вечера. Внизу у соседей по "шарпу" шло что-то неугомонное и, бог с ними, бесчеловечное. Нам до рассвета хватало бутылки молдавского и полкило вечного, вселенная неслась на нас по полосе встречной, мы были бесстрашными, лёгкими и бесконечными. Такова loveстори, и второй такой не прожить. Да и люди меняются, становясь теми, кем обещали не быть.
видел твою дочь. она - славная девочка. щечки алые, глаза хрустальные, а в волосах - ленточка.