Когда на пыльную и желтую поляну
Выносят, сгорбившись и хмуро пряча взгляд,
Огромные носилки, на которых,
Чуть приподнявшись, черти возлежат,
И смотрят на покрытый овощами,
И прочей снедью отягченный стол.
Накрытый к празднеству. Посудою сверкает.
Огромнейший буфет. Не веря в чудо,
Ты отверни свой взгляд. Тебя не беспокоит
Какая-то с чертями маячня. И темный гроб,
Что вынесли за ними, весь в переливах и
В серебряных и розовых огнях. И длинную
Процессию из жалких гномов в сальных колпаках,
Бредущую туда же. Пропитанными блеклыми глазами
Глядящих в даль... Бессмысленно махающих руками
Беззубых мужиков, что скрюченными пальцами сжимают, своих корявых баб. И тонкий след, что
Оставляет крысиный хвост на тонком лезвии,
Прорезавшем утробу ароматной, протухшей
Рыбины. И в лопнувших от диких размышлений,
Разбрызганных по скатерти глазах, ты видишь
Мертвый след моих мечтаний, как будто бы одетых
В кольцо из белых перьев, прилипших к битуму.
Сползающих от бешеной жары на бедра,
Слегка подрагивающих в такт могильной темы.
И в скользком облаке нависшей анафемы
Пускаемся в стремительный полет,
Лицо холодным струям подставляя,
И безобразно бедрами вихляя.
Март 2009