О, прекрасный железнодорожный мост через Тэй! (Это такая река.)
Увы! Мне нужно поведать об этом, хоть печаль моя велика!
Девяносто жизней проглочено пучиной, что так глубока
В последний субботний день года 1879-го,
Что крепко врежется в память, вне сомнения всякого.
Было примерно семь вечера - уж близилась ночь.
А ветер! - проклятый Борей! - он дул во всю мочь!
А дождь! - лил как из ведра или, быть может, корыта!
А тучи! - хмурились очень недобро, и, я бы даже сказал, сердито.
А демон молекул воздуха, могло показаться, кричал: "Бу-га-га!
Сейчас я как сдую ваш мост через Тэй!" (Напомню, это такая река.)
Когда Эдинбургский поезд под парами покинул вокзал,
На душе у всех пассажиров было легко, и внутренний голос никому ничего не сказал.
Но Борей уже набирал побольше воздуха в свою брюхо,
Чтобы потом подуть, и чтобы всякая душа пала духом.
Чтобы у всех пассажиров внутри зародилась тоска.
Чтобы каждый из них взмолился: "Господи! Переведи меня через Тэй!" (Вы помните? - это такая река.)
И вот, как только наш поезд подъехал к речному заливу,
Взревел со всей силы Борей, как осёл, выпивший бочку пива,
И фермы моста затряслись, как листочки плакучей ивы
В последний субботний день года 1879-го,
Что крепко врежется в память, вне сомнения всякого.
А тем временем поезд спешил, стремительно, со всей мочи.
И прекрасный город ДандИ уже представал пред очи.
И на душе у всех было легко, хотя кое-что уже можно было заподозрить, между прочим.
Но каждый уже, мысленно, праздновал Новый Год.
В кругу друзей и домашних, съедая с икрой бутерброд,
И, конечно, желая друг другу, чтоб счастливым был Новый Год!
И вот наш поезд заполз на мост через Тэй. (До чего ж та река широка!)
Вот он ровно посередине - вдруг сгустились над ним облака!
И рассыпались фермы моста, словно были они, как песчаный замок, сделаны из песка!
И поезд со всеми людьми рухнул в бездну, что так глубока!
И демон ужасной бури зловеще взревел: "Бу-га-га!"
Потому что обильную жатву пожала смерти рука,
В последний субботний день года 1879-го,
Что крепко врежется в память, вне сомнения всякого.
Лишь только река поглотила весь поезд и середину моста,
Как эти ужасные вести устремились из уст в уста.
И плач стоял превеликий, и город три ночи не спал:
"О, небеса милосердные! Наш прекрасный железнодорожный мост в реку упал!
А ещё пассажирский поезд, отправлением из Эдинбурга...
Это самый печальный сюжет Всевышнего драматурга!"
Жители окрестных селений рыдали и стали бледные,
Потому что все-все пассажиры утонули в ледяной воде, бедные!
Уж не рассказать им, что было в последний субботний день года 1879-го,
Что крепко врежется в память, вне сомнения всякого.
Это было, уверен, абсолютно ужасно -
Видеть в лунном свете, чуть таинственном и неясном,
Как демон бури бесился и смеялся, держась за бока,
И как под ним трепетали прекрасный железнодорожный мост и река.
О, злополучный мост через Тэй! (Все мы уже знаем, что это река.)
Подходит к концу моя песнь, и я должен сказать вам "пока".
Но прежде, услышьте мой голос - правдивый, как вкус чеснока.
Я скажу вам, что мост бы не рухнул, а наоборот - простоял бы века
(Мне сказали об этом компетентные люди, и в глазах их была тоска),
Он не рухнул бы, если б к его быкам были пристроены контрфорсы и волнорезы.
Уж простите меня за эти технические подробности и ликбезы.
Ведь чем лучше и крепче построен твой дом,
Тем менее вероятно, что тебя убьют в нём.