Понимать его нужен особый словарь,
И призвать - миллионы особых прошений,
Я считала тогда, что недолог январь,
что ущербен Всевышний, а Он - совершенен.
Что за каждой усмешкой - отдельный мудрец,
а за каждым упреком - десятки драконов,
На уме - как на срубе, так много колец,
Не рассечь их серпом красоты пережженной
Я давно поняла, алкоголь - пустяки,
(Я бы сделалась спиртом для этого горла!)
Он еще сатанее, чем все мужики
(И еще один вопль из сердца исторгла!)
Он еще Бонапартней, чем сам Бонапарт!
В нём еще холодней, чем в родительской спальне
Я рыдала в тюрьме, он гулял между парт,
В гамаке этих лет было всё идеально.
А сейчас поняла, что для Winston'a - дождь,
Папиросою жалкой лицо размокает,
на порывы в ответ "охуеть, я тя тож!" ?
Я была бы в раю. Только так не бывает.
...
Он вознёсся далёче. Но знает ли он,
Маршал девичьих слёз, генерал отвержений
Что его запредельно - божественный трон
Это годы и годы моих унижений ?
...
....Сколько глины свела эта жажда на "нет"!
и в ответ не услышала "я тебя тоже."
Умирающий скульптор двенадцати лет:
Изваяла кумира, а ночью он ожил.
"Что за злом несусветным рожден исполин?!
И какими грибами творец вдохновился? "
Погулял он по свету дымящих руин
И над осенью снова - пришел, воцарился.
Где найти мне ловцов, где топор раздобыть
Чтоб его наконец изловить и стреножить.
И рубить! и рыдать! И - еще раз рубить,
Сотворенное мною подобие божье.