От лесополосы исходят письмена
Их губят фонари на встречной полосе.
Как чёрное шоссе, я лесу неверна
И лес меня предаст, как чёрное шоссе.
Горячий ветер шин, в подзорную трубу
Мне видно, как в лесу рыдает волколак
Захлопнулась луна в задымленном гробу
И каждая звезда сжимается в кулак.
Туман – как вещий лай от семимильных псов
Растянутых на весь ожесточенный лес,
И хрипа частокол,
И сто таких лесов…
И каждый сторожит
Железный занавес.
Прощайте, Иордан,
Окончена война.
Зеленоокий пруд увял и облысел.
Как чёрное шоссе я лесу неверна
И лес неверен мне, как чёрное шоссе.
А трасса душу ест. Сопутствует и ест.
Короста-гололед в асфальтовой руке
И движется рука, и поднимает жест –
Отмашку небесам в холодном молоке.
А где-то дремлет Князь, седой волнистый Князь
Усталого лица в тех водах не омыть
От лесополосы письмен исходит вязь
Их губит фонарей статическая прыть.
Прощайте, Иордан. Мой добрый Иордан.
На спицах колеса не свяжешь полотно.
Живых не погребут под каменный курган…
Живых не погребут – а мёртвым всё равно.
И знайте, Иордан. Под вашею пятой
Залягут почивать еще не мало суш,
Но только вашу тень, в пример ничьей другой
Собака заведет в неведомую глушь.
Дорога просит душ, их требует туман
Мы жертвуем, шутя, а боги их едят.
Не плачьте, Иордан. Прощайте, Иордан.
И в губы,
И в висок,
И с головы до пят….
От лесополосы исходят письмена.
То наши имена, пластом на полосе.
Как черное шоссе, я лесу не нужна
И Вы мне не нужны, как чёрное шоссе.
Но поздно и втайне от мудрых и родных,
Зажгу я свой ночник, засяду за стихи
Как чёрное шоссе, вы проскользнете в них,
Забросивший мой дух в сосновые верхи....
А трасса душу ест, не еште хоть бы вы,
Оставьте мне кусок, я распишу перо.
Как чёрное шоссе, прямы и неправЫ
Оставьте без стигмат болящее нутро.