В его глазах огнем горела жажда,
И безудержная рвалась наружу страсть.
А на суде он скажет: все неправда,
Она по доброй воле отдалась…
А что с того, что было ей пятнадцать.
Его, мразоту, не остановить.
Он продолжал над ее телом издеваться.
Когда кричала, начинал ее душить.
Держал рукой синеющие губы,
И, сдавливая скулы, свирепел.
За что он вел себя с ребенком грубо,
И делал все, чего только хотел?
Как он посмел, проклятая собака,
Её обидеть, поломав вот так судьбу?
Подобие киношных вурдалаков,
Но, только в этой жизни, наяву…