Его тонкая, как у балетной примы, рука
Обнимает меня - я молюсь: ещё! - пятерней, всей…
На руке - река, синих вен на белом снегу река.
Он смеется, гадает: Амазонка? Лена? Енисей?
Пышет взгляд золотой, янтарный,
Значит, снова - каюк-коньяк,
Будет пить и шептать:
Я бездарный, поверь мне, Оля, поверь,
Я исписал многотонные… блин, многотомные!
Кипы бумаг,
Но всё это мусор, это руда и шлак…
Шевельнется сердце - думаю, что за зверь?
Так царапает… Триста раз обжигался на молоке,
Запивал им таблетку по имени love-любовь,
А теперь ты ведешь губами по синей моей реке,
Я щенячьи радуюсь, словно дурак любой…
Он так смотрит - рубиновый краешек дерзких век
Воспаленно глядит на мир, ожидая слов,
За окном планету заносит снег,
За окном - метель,
За окном - любовь.
- Вы красивая, Оля, как птица! - и дышит в мое плечо,
Если чёртов коньяк-капут, значит, выручит друг-портвейн.
А румяный снегирь просвищет - да ни о чем,
А синица вослед протенькает - верь-не-верь.