И бесконечность ложится в ладони,
Слёзы не ищут лица,
Что тебе в жизни, что в имени этом,
С радостью ждёшь конца.
И если рано разорваны раны,
Из любопытства греха,
И из вскрытых дьяволом вен
Сыпется порохом страх.
Прочти – все аннотации врут,
И ты как будто уже не спишь,
Почти услышал свой голос,
Но только пока лишь почти.
Апокалипсис ложится на плечи,
Как мягкая, тёплая шаль,
И ошалев, поймёшь, что на свете
Почти никого не жаль.
Если бред, то тем интересней
Мыслей прогонистый след,
И возвращаешься во свои веси,
Но поседевший весь.
Если любил, то значит и умер,
Но остудил чей-то зной.
Зимой, или лютым летом,
Кого-то, кто не с тобой.
Трудно сказать, что это стихи,
Но стыдиться ли, это кровь,
В бровь и глаз попадает,
Вольной болью чья-то любовь.
Ломаной рифмой ляжет,
Скажет, но не споёт,
Музыка – краска мажет,
Ранит, но не убьёт.
Пьёшь, так пей, чтоб упиться,
Позабыв себя навсегда.
Спится, да будит птица,
Сбудется, будет - беда.
Ничто не делал вполоборота,
Рифмы в уши, и рот,
Кажется, всё, победители,
Или наоборот.
Чего ждёшь, пуповина обрезана,
И свидетели вновь на сносях,
То ли бредом, а то ли берегом,
Уносясь, то ли в ад, то ли в рай.
Страх разорванных междометий,
Так отметили ж дни, видит бог,
То ли лепо, слепые Асклепии
Зло кладут в саркофаг некролог.
Напоследок, а не впоследствии,
Не додумал, и не дожил,
Жилы вырваны искрами искренне,
То ли жив я, то ли не жив.
И до этого далёкого берега,
Что сберёг я, да не всерьёз,
Доплыву, самому не верится,
Среди вереска и берёз.
Если солнца нет, если света нет,
Если всё вокруг только чёрный цвет,
Может, это тебе только снится,
Может это крыло, может птица.
И солнце взойдёт, и солнце зайдёт,
И снова всё повторится…
Если только ты, если жив едва,
Если проволокой заплетут слова.
Сделай шаг ногой, да судорогой
Отзовётся в себе самом.
Сделай шаг и два, если жив едва,
Дорога терпеть и идти.