Новокузнецкая

      

Замоскворечье чем отмечено:
Новокузнецкой, церквью, домом.
Стоит Никола, что в кузнечиках,
Укрытый от несчастий Богом.

Была где фабрика каретная
Квартиры две из узких комнат.
Вам всё равно, а мне конкретная,
Меня поскольку помнят… помнят.

Довольны ль теснотою души,
И кухней общей, туалетом,
Отсутствием хотя бы душа…
В Москве, а жил я алеутом.

По выходным искали баню –
Тут очередь, та на ремонте…
И приходилось нам табанить,
Толпу узрев на горизонте.

Зато… зато мы жили в центре:
С парада техника тянулась,
Вокруг кресты – всё церкви, церкви.
Еще прибавить надо юность…

Рождались дети – мы теснились,
Соседей обходили молча.
Квартиры даже нам не снились,
Как говорят, ни днем, ни ночью.

В окошке кухни двор церковный,
Под крестный ход звон колокольный:
Кресты, хоругви и икона,
И песнопение канона.

Теперь родное место пусто:
Разъехались иль расселили.
Не пахнут квашенной капустой
Ступеньки лестницы седые.

И тополь погрузился в дрему,
Не слыша голоса людские,
И всё прислушивается к дому,
Забыв про сплетни городские.

Звонки трамваев здесь всё те же,
Да и сейчас не потревожат.
Как и тогда, то чаще, реже,
Но мне они теперь дороже.

Пусть изредка, но там бываю –
Воспоминанье чередою:
Малютки дети – баю, баю
За дальней временной чертою.

Моя здесь память матерьяльна:
Трамваи, лестница и стены.
Сейчас же снимок моментальный,
Как будто не сходил со сцены.

Зашел я в церковь помолиться:
Иконы новые средь старых.
Никто взойти не побоится,
Коли нет своры, нет и свары.

Глядит кухонное окошко
На двор церковный и на церковь.
Мурлычу: баю, баю, крошка,
Чего мой палец держишь цепко?

И как давно все это было,
И было это так недавно.
Пусть время кожу мне дубило,
Но память помнит всё о главном.

Следы и тень мои остались –
Я жил и памятью живу лишь,
И как невзгоды не старались,
Мне не забыть домов и улиц.