Действие 4
Жилище командора в Мадриде. Опочивальня донны Анны, большая, роскошно убранная, но в тёмных тонах комната. Высокие, узкие окна с балконами достигают пола, жалюзи на них закрыты. Д о н н а А н н а в сером с чёрным полутраурном платье сидит за столиком, перебирает в шкатулке драгоценные украшения и примеряет их к себе, глядя в зеркало.
К о м а н д о р
(входит)
Зачем вы наряжаетесь?
А н н а
На завтра
я украшенья выбираю. Завтра
хочу пойти на бой быков.
К о м а н д о р
Как, в полу-трауре?!
А н н а
(с досадой отодвигает от себя украшения)
Ох, эти трауры! Когда же им конец?
К о м а н д о р
(спокойно)
Сей должен восемь дней ещё продлиться.
По дяде он не очень долгий.
А н н а
А интереснее всего, что и в глаза
я никогда этого дядю не видала.
К о м а н д о р
Но это не меняет дела. Вы теперь
принадлежите к дому де Мендозов,
так что вам следует чтить память
всех свояков.
А н н а
Продли им, Боже, век!
Теперь по дяде этот траур,
а то по тётке был, а перед ним –
как бы не ошибиться! – брат в третьих
иль в четвёртых нам племянник умер…
К о м а н д о р
И на кого вы рассердились?
А н н а
Я лишь
хотела вспомнить, сколько дней
не надевала траур я с тех пор,
как с вами обвенчалась.
К о м а н д о р
Целый месяц.
А н н а
(иронично)
Ах, целый месяц? Это много, правда!
К о м а н д о р
Не понимаю вашей я досады.
Неужто для пустого развлеченья
вы пренебречь способны всеми чести
обычаями давними?
А н н а
(встаёт)
Что это за слова?
Обычаев я не придерживаюсь чести?
Когда я что позорное свершила?
К о м а н д о р
О чём позорном речи быть не может,
для нас даже и малое извращенье
было б ступенью в пропасть. Не забудьте,
что командорский плащ – он мне достался
не просьбами, не златом, не насильем,
лишь добродетелью. У нас, у де Мендозов,
все издавна были рыцари без страха,
все дамы без укора. Иль подобает
чтоб вас толпа могла бы осудить
когда вы завтра…
А н н а
(раздражённо)
Не иду я никуда.
К о м а н д о р
Нужды нет замыкаться вовсе.
Должны идти мы завтра в церковь.
А н н а
А я не собиралась в церковь завтра.
К о м а н д о р
Мы всё-таки должны туда пойти,-
нам проповедовать там будет фра Иньиго.
А н н а
О, самый скучный проповедник в мире!
К о м а н д о р
Согласен с вами. Только королева
те проповеди полюбила. Значит ходит
весь двор на них. И если же не будет
из всех грандесс лишь вас, заметят это.
Анна молча вздыхает.
(Командор вынимает из кармана молитвенные чётки
из дымчатого хрусталя).
Купил я чётки вам на полу-траур,
а позже чуть куплю из аметиста.
А н н а
(берёт чётки)
Спасибо, но зачем это?
К о м а н д о р
Вам нужно
своею пышностью всех дам превосходить.
Ещё. Пожалуйста, когда придём мы в церковь,
не допускайте, чтобы донна Консепсьон
садилась рядом с королевой. Это место
принадлежит лишь вам. Прошу вас помнить,-
нам принадлежит первое место всюду,
его мы можем занимать достойно,
и нас никто не может заменить, -
ручательством тому не только честь Мендозов,
а и ордена моего почётный стяг.
Когда ж не только донна Консепсьон,
а королева то забыть захочет,
то я, не медля ни минуты, покину двор,
всё рыцарство моё за мною двинет,
и уж тогда пускай его величество
держит свою корону хоть руками,
чтоб вдруг не покачнулась. Я сумею
отважно рыцарские защитить права,
но только нужно, чтобы они были
всем очевидно безупречны, для того
должны мы охранять не только честь,
но мизерные требованья этикета,
мельчайшие, хоть кажутся они
для вас напрасными и скучными, без смысла…
А н н а
Терпение святое!
К о м а н д о р
Это правда,
нужно молиться за терпение святое,
если кто хочет устоять на той вершине
всех прав, что требуют обязанностей.
Права без обязательств – своеволье.
Анна снова вздыхает.
Вздыхаете? Что ж вам известно было,
какие вас повинности здесь ждут.
Осознанно вы выбрали судьбу,
раскаяние ваше запоздало.
А н н а
(гордо)
Раскаянье я не имела в мыслях.
И правоту я вашу признаю.
Забудьте же мои химеры. Всё минуло.
К о м а н д о р
Это слова всамделишной грандессы!
Теперь я снова узнаю свою жену.
Простите, был на миг в вас не уверен,
и так тогда мне одиноко стало,
тяжёлой показалась мне борьба
за ту ступень, что нас должна поставить
ещё повыше.
А н н а
Что же за ступень? Ведь выше
есть только трон!
К о м а н д о р
Да, только трон.
(Пауза).
Я план вам рассказал бы, если б видел,
что жить вы тем же можете, чем я.
А н н а
А вы того не видели?
К о м а н д о р
Я каюсь.
Но я теперь свой каждый шаг хочу
проделать вместе с вами. Высшая скала
тогда лишь увенчается достойно,
когда совьёт гнездо на ней орлица.
А н н а
Орлица?
К о м а н д о р
Да, орлица только может
на остром, гладком шпиле
себе устойчивое выстроить жильё
и жить в нём, не боясь безводья,
ни солнца стрел и ни угрозы молний.
За это ей награда – высота…
А н н а
(подхватывает)
В нагорном воздухе чистейшем
без льстивых запахов долин.
Ведь так?
К о м а н д о р
Да. Дайте руку.
Анна подаёт руку, он её сжимает.
И доброй ночи.
А н н а
Уходите?
К о м а н д о р
На совещанье капитула 1).
И если задержусь я, то не ждите.
(Выходит).
___________________________
1) К а п и т у л – собрание членов какого-либо ордена.
Анна садится и задумывается.
Входит горничная М а р и к в и т а.
А н н а
Ты, Мариквита? Где моя дуэнья?
М а р и к в и т а
Ей вдруг так отчего-то дурно стало, –
должна была прилечь. Но если нужно,
то всё-таки её я позову.
А н н а
Нет,
пусть отдохнёт. Ты заплети мне
волосы на ночь и иди.
М а р и к в и т а
(заплетая Анне косы)
Должна я
сказать сеньоре что-то, лишь ждала,
чтоб вышел из дому сеньор наш.
А н н а
И напрасно.
Я от сеньора тайны не держу.
М а р и к в и т а
О, конечно! Ведь моя сеньора
совсем святая! Я именно это и сказала
тому слуге, когда брала цветы.
А н н а
Какой слуга? Что за цветы?
М а р и к в и т а
Недавно
слуга какой-то принёс цветы граната
от кого-то для сеньоры.
А н н а
(гневно)
Быть не может!
Цветы граната, говоришь? И для меня?
М а р и к в и т а
Не знаю… Он сказал… Оно-то, правда, –
чуть вызывающе, так как цветы граната –
любовной страсти знак. Да что я объясняю!
Ведь это всем известно.
А н н а
Мариквита,
должна я знать, чьё это оскорбленье!
М а р и к в и т а
Слуга мне имя не сказал, лишь молвил,
цветы те отдавая: «Это донне Анне
от мавра верного».
Анна отрывисто вскрикивает.
Сеньора знает,
от кого это?
А н н а
(взволнованно)
Не надо тех цветов…
М а р и к в и т а
Я принесу, хоть покажу.
А н н а
Не надо!
Мариквита, не слушая, выбегает и мигом возвращается
с кистью гранатового цвета.
(Отстраняя цветы рукой и отворачиваясь).
Вон выкинь их!
М а р и к в и т а
Я б их себе взяла,
если сеньора их не хочет. Здесь же
цветы диковина…
А н н а
Да… возьми…
М а р и к в и т а
Вот завтра я цветами уберусь!
А н н а
Иди!
М а р и к в и т а
Не нужно ли открыть здесь окна?
Страх, душно как!
А н н а
(в задумчивости, без внимания)
Открой.
М а р и к в и т а
(открывая)
И жалюзи?
А н н а
Нет, может, видно с улицы.
М а р и к в и т а
Да где там!
Теперь на улице совсем безлюдно.
Здесь не Севилья! Ах, теперь в Севилье
звенят-гремят все улицы от песен,
и воздух вьётся в быстрой мадриленье 1)!
А здесь и воздух каменный…
___________________________
1) М а д р и л е н ь я – грациозный испанский народный танец. Исполняется под щелканье кастаньет, живым и лёгким темпом.
А н н а
(нервно)
Довольно!
Мариквита, говоря, высунулась из окна и оглядывается во все стороны;
вдруг делает рукой движение, как будто бросает что-то.
(Заметив движение).
Да что ты, Мариквита?!
М а р и к в и т а
(невинно)
Что? Ничего.
А н н а
Цветок ты бросила кому-то?
М а р и к ви т а
Где там!
Ночную бабочку я прогоняла… Что, сеньора
не требует ли больше ничего?
А н н а
Нет.
М а р и к в и т а
(кланяется, приседая)
Желаю добрых, добрых снов!
А н н а
Спокойной ночи!
Мариквита вышла, а выходя, оставила в комнате кисть цветов с граната.
Анна, оглянувшись на двери, дрожащей рукой берёт эту кисть
и с тоской смотрит на неё.
(тихо)
От мавра верного…
Д о н Ж у а н без шороха, ловко залезает в окно,
бросается на колени перед Анной
и покрывает поцелуями её одежду и руки.
(Выпустив цветы, в беспамятстве).
Вы?!
Д о н Ж у а н
Я! ваш рыцарь!
Ваш верный мавр!
А н н а
(опомнившись)
Сеньор, кто вам позволил?..
Д о н Ж у а н
(устало)
Зачем же это лицемерье, Анна?
Я ж видел, как вы только что держали
эти цветы.
А н н а
Случайно это было.
Д о н Ж у а н
Я эти случаи благословляю!
(Протягивает к Анне руки, она защищается движением).
А н н а
Я вас прошу, уйдите, оставьте меня!
Д о н Ж у а н
Вы меня боитесь?
А н н а
Я не должна
вас принимать…
Д о н Ж у а н
Бессильные слова!
Когда-то я не такие от вас слышал!
Ох, Анна, Анна, где ж те гордые ваши
бывшие мечты?
А н н а
Те девичьи мечты –
так, просто сказка.
Д о н Ж у а н
Разве же мы с вами
живём не в сказке? На кладбище,
меж смехом и слезами, родилась сказка,
в танце расцвела, взросла в разлуке…
А н н а
И время ей закончиться уже.
Д о н Ж у а н
Как именно?
Что верный рыцарь вызволит принцессу
из каменной тюрьмы, тогда начнётся
не сказка уж, а песня счастья и свободы?
А н н а
(качает головой)
Разве не может кончиться тем сказка,
что рыцарь возвратится к себе домой,
так как ведь поздно уж спасать принцессу?
Д о н Ж у а н
О нет! Такого в сказке не бывает!
Такое происходит разве в жизни,
и то в никчёмной!
А н н а
Мне ведь ничего
от вас не нужно. Я вас не прошу
и ни спасать меня, ни тешить.
И я не жалуюсь вам ни на что.
Д о н Ж у а н
Ох, Анна,
разве ж я сам не вижу?..
(нежно)
Эти очи,
блестящие и искромётные когда-то
теперь, оправленные в тёмный траур,
уж погасили все свои огни.
Эти руки, что были словно нежные цветы,
стали подобны уж слоновой кости,
как руки мученицы… Эта фигура
была как буйная волна, теперь же
подобна той кариатиде,
что держит каменное бремя на себе.
(Берёт её за руку).
Любимая, сбрось с себя это бремя!
И каменную ты разбей одежду!
А н н а
Я не могу…
тот камень… он не только давит,
душа окаменела… это страшно…
Д о н Ж у а н
Нет! Это только сон и каменная тяжесть!
Я разбужу тебя огнём любви!
(Он порывисто заключает Анну в объятья, она склоняется
на его плечо и разражается рыданиями).
Ты плачешь? Эти слёзы мести просят!
Слышно, как издалека зазвенел ключ в замке,
потом на лестнице слышны тяжёлые медленные шаги командора.
А н н а
Поступь Гонзага слышу! Убегайте!
Д о н Ж у а н
Бежать? Нет. Вот теперь имею я возможность
Ему не уступать дороги.
К о м а н д о р
(входит и видит дон Жуана)
Вы? Здесь?
Д о н Ж у а н
Я здесь, сеньор де Мендоза,
Пришёл благодарить за великодушье,
Когда-то мне оказанное вами.
Теперь я ровня вам. Наверно, это вам известно?
Командор молча вынимает свою шпагу, дон Жуан – свою,
и вступают в бой. Донна Анна вскрикивает.
К о м а н д о р
(оглядываясь на неё)
Приказываю вам, молчите.
Дон Жуан колет его в шею, он падает и умирает.
Д о н Ж у а н
Конец!
(Обтирает шпагу плащом командора).
А н н а
(дон Жуану)
Что вы наделали!
Д о н Ж у а н
Что? Одолел я
соперника на честном поединке.
А н н а
Но это поединком не признают, –
вам будет наказанье за убийство.
Д о н Ж у а н
Мне это всё равно.
А н н а
Но мне
не всё равно, чтоб здесь меня назвали
двойной вдовою – и по мужу,
и по любовнику!
Д о н Ж у а н
Но я же ещё не был
вашим любовником.
А н н а
И это знаем мы.
Да кто ж тому поверит! Не хочу я
с измены именем, с печатию позора
остаться здесь в гнезде осином.
Д о н Ж у а н
Бежим вдвоём!
А н н а
Вы что, ума лишились?
То значит взять с собой в дорогу камень!
Идите от меня, а то иначе тотчас
крик подниму, скажу, что вы хотели
обесчестить меня, предательски убив
сеньора де Мендоза.
Д о н Ж у а н
Донна Анна,
вы можете сказать это?!
А н н а
(твёрдо)
Скажу.
Д о н Ж у а н
А что, как я скажу, что вы мне были
любовницей, сообщницей убийства?
А н н а
Это не по-рыцарски.
Д о н Ж у а н
А вы, сеньора,
как собираетесь здесь делать?
А н н а
Я только защищаюсь. Если ж вы
тотчас уйдёте из этого дома,
я всем скажу, и все тому поверят,
что были здесь разбойники, да и только.
Дон Жуан стоит в нерешительности.
Ну что ж? Видать, тут не о чём вам думать?
Дон Жуан молча, удаляется через окно. Анна смотрит какую-то минуту в окно,
ожидая, пока он отойдёт далеко. Потом берёт из шкатулки драгоценности,
выбрасывает их в окно и поднимает громкий крик.
Разбой! Разбой! Спасите! Ради Бога! Люди!
На её крик сбегаются л ю д и, она падает, как будто в обморок.
( Продолжение следует - http://www.stihi.ru/2011/11/17/1231 )