Как-то в юности
сдали нервы,
Был момент:
От измены кипела злость.
Ты убила бы эту стерву -
Вмешался мент.
И в руке остался лишь клок волос.
Ну а этот, этот,
который посмел прочесть
Красивую, чистую всю тебя,
Которому ты доверила честь.
Сначала смеялся,
потом испугался,
сбежал,
(Свинья!)
Хотелось кричать и выть.
С иконки
Смотрел Христос,
Предлагал всё простить,
Потерпеть
Он ведь психолог тонкий…
Но рвался в тисках тоски,
В жилах бился,
Стучал в виски
Твой будущий босс.
Он ревел:
Отомстить, отомстить!
Любовь-то в начале
Тихонько горела,
Уютно глядела,
Но когда
Так жестоко
посмели ранить,
Стала адовым пламенем.
Что случилось с иконкой?
Сожгла?
Выбросила на помойку?
Нервы…
Страдала, воздух ловила ртом.
В общем,
Осталась с котом,
И такой же спокойной, степенной.
Только месть не откладывала на потом.
Вложила все силы
всю душу
В них,
В двоих.
Одного ты хотела: разрушить,
Разрушить!!!
Что делала ты со свечами,
С ее волосами,
О чем шептала ночами?
«Стерва» стала кашлять вначале,
Потом покрылась прыщами,
Иссохла.
И когда
В окнах треснули стекла,
Семья захлебнулась от горя,
Ты злорадно шепнула:
«Сдохла!»
А этот… этот
(И кого ты любила?
Кому ты дарила нежность?!
Тягучий, как Брежнев,
Без стержня)
Каким-то стал странным,
Задумчивым
Деревянным.
Как-то
Брёл куда-то
сам друг,
Вдруг
Взвизгнули шины
Мужик заорал матерками,
Нажав тормоза.
А этот уже, словно камень,
Лежал
И смотрел в небеса.
Как будто сыграл с кем-то в прятки.
Конечно, его было жалко,
Не стало парня.
Когда хоронили, рыдали,
Всего усыпали цветами.
А тебе было сладко,
Тебе было сладко.
Теперь
поросло всё быльем.
Ты лечишь людей,
Предсказываешь над огнем.
Шепчешь, ворожишь,
Водишь руками над кожей.
Когда окончен приём,
Мурлычешь о чём-то своём,
Играешь с котом.
Только жаль, что одна,
(Всё эти скоты виноваты!)
Зато стала мягкой, как вата,
Психологом тонким.
На столе твоём –
Снова иконка.
Но как-то ты от неё
Сторонкой, сторонкой…
17 ноября 2011 г.