Люди прослышали о картинах, и отсутствие желания автора выставлять их вызвало много слухов, которые были бы удивительны, если бы не были так злы. Говорили, "что художник перестал работать, что картины очень плохи, что тайное общество, в которое вступил художник, не разрешает их показывать", и множество других, не менее гнусных выдумок.
Все эти выдумки и домогательства заставили автора письма показать картины, хотя сердца художника и его жены были против. Вот оно то первое впечатление, то, о чем говорило сердце, то чувствознание, которое "очевидность" затмила.
Надо сказать, что картины имели большой успех. В этот раз творчество художника было оценено по достоинству.
Стали требовать организовать выставку, а один издатель зажегся мыслью напечатать репродукции этих картин.
Художник и его жена были против. Но бесконечные уговоры друзей... Кто из нас устоял бы против этого? И автор письма дал согласие, хотя сердце его протестовало. Но опять очевидность, опять окружение. И высокие духи, воплощенные в плотное тело, могут совершить ошибку. Вообще-то, не так страшно совершить ошибку, главное - признать ее и исправить.
Возникло большое затруднение. Для снятия копий картины нужно было перевести в типографию, или печатню, как тогда говорили. Художник и его жена не давали на это согласие. Но изворотливый издатель нашел выход. Он отыскал одного талантливого ученика художника, чтобы тот снял копии. Копии оказались хорошими и были перенесены в типографию.
Изворотливый издатель застраховал их на большую сумму, как оригиналы. Это, конечно, подлость. Но всегда ли мы можем распознать, где в мыслях человека гнездится зло?
Но сердце художника ожидало чего-то нехорошего. Как пишет Николай Константинович: "Где-то что-то неправильное совершалось, но мы не знали, а только чуяли это".
И печальная весть скоро пришла. Печатня сгорела. Сгорели копии. Все произошло так, как и должно быть. На эти сужденные моменты в жизни не один раз обращает внимание Николай Константинович в этом "письме".
Страховое общество прислало премию за картины. Получалось, что художник стал соучастником издателя и должен был принять страховку, хотя он на эту сумму накупил картин и отдал их музею.
Одна уступка ведет к другой, вот такая цепочка.
Николай Константинович в этой повести обращает внимание на поведение людей. Он говорит: "Чужое несчастье всегда приятно людям. Я оказался в их глазах несчастным. Сердца людей всегда открыты вниз. Если они вообще открыты". Вот так характеризует он людей. Картин вроде бы уже не существовало, и потому не было больше тайной зависти, никому они не причиняли неприятности.
И пошел поток соболезнований и в письмах и в газетах.
Но алое пламя, пламя внутреннего гнева, начинало разгораться. На молчание художника не обижались. Еще бы: ведь он теперь несчастненький.
А картины стояли дома. Но никто бы этому не поверил. Да и копиист не мог ничего сказать - уехал в Мексику, искать Атлантиду.
А пламя все разгоралось.
Известно, что одно безумие порождает другое, одна ошибка ведет к другой ошибке.
И художник решил показать подлинные картины, причем в тех же самых условиях.
Была устроена новая выставка, и... «опять картины стояли на прежних местах. Было то же самое освещение, на полу лежали те же самые ковры. И, казалось, воздух мастерской был тот же самый. Были те же самые люди, за исключением двух - трех человек". Так описывает Николай Константинович повторную выставку.
Но мастеру не поверили. Говорили, что картины эти - плохое повторение, что невозможно в спешке снова написать хорошие картины, что стал мастер слабеть, исписался.
И такая реакция людей не удивительна. Природа человеческая поддается взаимовлиянию. Общественное мнение людей может меняться два - три раза в год. Мы все свидетели того, как
(окончание следует)