1.
Шла побитая. В глазах тоска, усталость.
Что осталось от надежды и чудес?
Жгли огнём. Но от любви не отказалась.
И тогда её прогнали в тёмный лес.
Чтоб примером никого не заражала.
Чтобы думала, а можно ли любить.
Били, мучили. Им всё казалось мало.
Заставляли про любимого забыть.
Не смогли её заставить. Не сумели.
И решили: пусть достанется волкам.
Волки встретились. Но тронуть не посмели.
Только люди могут волю дать рукам.
Только люди не жалеют, если надо,
С пользой дела чью-то кровушку попить.
А она воспринимала, как награду,
Все побои. И хотела лишь любить.
В лес прогнали. После казни. На рассвете.
От мороза мёрзли руки. Стыла кровь.
До костей пробрал холодный зимний ветер.
Это плата за горячую любовь.
Где ж ты, милый? Почему не заступился?
Или струсил? Нет, не верила она.
Просто трудно было. Вот и не открылся.
Кто она? Ведь не невеста, не жена.
- Я тебя, любимый, очень понимаю.
Не казни себя за трусость. Не моги.
Очень горькая она, любовь земная.
Очень трудная. И впереди ни зги...
2.
Ну, а милый в это время был далече.
Уезжал на совещанье егерей.
В предвкушении с любимой скорой встречи
Торопился возвратиться поскорей.
Он любил, но молча. А она не знала.
Только чувствовала сердцем и дущой.
Только видела - в глазах любовь пылала,
И была она всесильной и большой.
Она видела. И слов не ожидала.
Для чего слова, коль ясно всё и так?
Их любовь пришла, но малость опоздала.
Оттого и стала горькою мечта.
Всё не так. Домой приехал на рассвете.
Мимо дома её шёл - взглянул в окно.
Только милой не увидел. Но заметил -
В доме как-то неуютно и темно.
На крылечко! Стукнул в запертые двери.
Но никто не отозвался. Тишина.
И тогда, себе и веря, и не веря,
Бросил камень. Крупный. В сторону окна.
Тихо дзенькнуло стекло. Душа взмолилась:
Где ты, Радость? Гле ты, Солнце? Отзовись!
Где ты, милая, родная? Что случилось?
Что за глупый, непредвиденный каприз?!
3.
Было ветреным, холодным было утро.
И над ней уже кружилось вороньё.
Но не падало. Боялось почему-то
Той Любви, что стала Ангелом её.
Волком выл, пугал людей бродяга-ветер.
Волком выл и он, рассудку вопреки.
И ушёл он из посёлка, на рассвете,
Лишь узнал, что сотворили земляки.
И ушёл он налегке, куда, не зная.
А в душе звенели все колокола.
И вела его любовь его шальная.
И к избушке на опушке привела.
А в избушке жил лесничий с милой жёнкой.
Добрый малый. И жена ему под стать...
Гостя встретила смешная собачонка.
Громко тявкая, штанину стала рвать.
Вышла, щурясь, домовитая хозяйка,
Улыбаясь, пригласила гостя в дом.
На собачку: "Ну-ка прочь ты, попрошайка!"
На ногах, болезный, держится с трудом.
Он вошёл. И что увидел? Дорогая.
На постели. Вся побита, в синяках.
Будто это не она совсем. Другая.
Будто птаха, вся дрожащая, в руках.
Ожила. Глаза тихонько приоткрыла -
Застеснялась. Показала женский нрав:
- Не смотри! Я так сегодня некрасива!
- Значит будем жить, забыв про боль и страх.
Мы любовь свою мученьем заслужили. -
Говорил он. А она... Она цвела...
Вот такое вот случилось "жили - были"...
И любовь их... Их любовь не умерла...