Сенека «Нравственные письма к Луцилию»
Письмо 9
О мудрости и дружбе
С тобою мы два разных человека,
Однако между нами – некая идиллия.
Нуждаясь в дружбе, вновь Сенека
В своем письме приветствует Луцилия!
Ты хочешь знать, в конце концов,
Не сел ли Эпикур-философ в лужу,
Когда он порицает мудрецов,
Которым будто бы никто не нужен;
Никто не нужен будто мудрецу,
Он обойдется, мол, самим собою,
Ему и дружба, вроде не к лицу,
Однако вот, что я тебе открою:
Хоть и с него довольно самого себя,
Но все же хочется ему иметь и друга,
Его поддерживая, уважая и любя,
Служа ему как для седла подпруга.
Сам посуди, до степени какой
Довольствуется сам собой для счастья
Тот, кто довольствуется сам собой
Не только полностью, но даже частью.
Так, если случай глаз отнимет у него,
Болезнь иль враг руки его лишат,
То мудрецу вполне хватает и того,
Что у него осталось – главное душа.
И с искалеченным болезнью телом
Он будет так же весел, мне поверь,
Не затоскует об утрате. Между делом,
Он предпочел бы обойтись и без потерь.
Никто, конечно, мудрецу не нужен
Не потому, что жить он хочет без друзей,
А потому, что может; он ведь дружен
С людьми не для себя, а для людей.
Потеря друга – вещь подвластная уму,
Перенесет ее он, зная дружбе цену.
Не будет без друзей он, и решать ему,
Сколь быстро другу он найдет замену.
Ты спросишь, можно ль быстро так
Такого друга отыскать как брата;
Отвечу, что друзей найти – пустяк,
Об этом Гекатон писал когда-то:
«Я средство укажу для привечаний,
Без всяких снадобий, без трав и дыма,
Без знахарки различных заклинаний –
Люби, коль хочешь быть любимым ».
Не только старая, испытанная дружба
Большое нам приносит наслаждение,
Но и начало новой. Тут усвоить нужно:
Приобретаемая – лучше, без сомнения.
Меж тем, кто друга вновь приобретает
И тем, кто с другом съел пуд соли,
Такое же отличие, каждый знает,
Как между сеятелем и жнецом на поле.
Нам добиваться дружбы вполовину
Приятней, чем ее вообще добиться.
Художнику приятнее писать картину,
Чем в завершении картины убедиться.
Тот, кто с душевным беспокойством
Произведением занимается своим,
В самом занятии видит не геройство,
А лишь усладу, творчеством борим.
Но вновь коснемся нашего предмета:
Нужна простая дружба мудрому порой,
Чтоб столь значительная добродетель эта
Не оставалась в праздности пустой.
Не для того, чтоб было бы кому в беде
Поддерживать его, ухаживать в болезни
И помогать ему в оковах иль в нужде,
Но чтобы самому для друга быть полезней,
Чем кто-либо иной. Ухаживать за ним,
Когда друг будет не здоров и даже,
Когда восстанет против друга Рим,
Спасать его из-под судейской стражи.
Кто обзавелся другом, чтобы тот потея,
Вытаскивал его из кандалов по зову,
Покинет тот его, нисколько не жалея,
Едва лишь грозно загремят оковы.
Вокруг того, кто в жизни процветает, –
Толпа друзей, блаженствующих ныне.
Вокруг же потерпевших крах, растает
Былое окружение, будет лишь пустыня.
Кто подружился ради выгоды своей,
Тот за измену дружбе дорожит наградой,
Коль скоро чем-то дорожил он в ней,
Кроме нее самой – заманчивой привадой.
Так для чего же друга мне приобретать?
Чтоб было б за кого достойно умереть,
За кем пойти в изгнанье и его спасать,
Другие с ним невзгоды претерпеть.
А дружба, что заключена ради корысти
И смотрит, как бы что-то выгадать себе, –
Ты как не обеляй ее, не мой, не чисти, –
Она лишь сделка в жизненной борьбе.
Влюбленной пары обжигающая страсть
Имеет с дружбой нечто общее. Подспудно
Ее возможно даже было бы назвать,
Как кажется мне, дружбой безрассудной.
Но разве любят ради прибыли и славы?
Любовь сама, пренебрегая остальным,
Все игнорируя, и честолюбие, и нравы,
Сжигает души вожделением неземным.
Наверно существует веская причина,
Что эту страсть постыдную родит.
Однако и ее съедают серая рутина,
Семейные раздоры, ревность, деньги, быт.
Ты возразишь мне с пылом: «Неужели,
С тобой нам дружбу полагается искать
Ради нее самой, а не во имя личной цели?».
Как раз вот это нам и требуется доказать.
Тут надо чувствовать своим нутром,
Что дружба нам нужна ради нее самой.
Выходит тот, кто не нуждается ни в ком,
Ее и может поискать себе порой.
Ему довольно самого себя лишь для того,
Чтоб жить блаженно, а не с целью жить.
Для жизни ему многое потребно, – ничего,
Чтоб жить блаженно, о душе бы не забыть.
Ни в чем нужды не терпит наш мудрец,
Хотя потребно ему многое: и низ, и высь.
Ему нужны и руки, и глаза, и, наконец,
Все то, без коего по жизни нам не обойтись.
Глупцу ж не требуется ничего, поскольку
Ничем вообще он пользоваться не умеет.
О благе он своем печется, да и только, –
Во всем нужду он терпит, но и не умнеет.
Нужда – необходимость, а для мудреца,
Понятно, что необходимости-то нет,
И сказано всё это не для красного словца,
А есть на твой вопрос логический ответ.
Кому не кажется, что верхом изобилий
Есть то, что есть для жизни и для пира,
Тот бедняком останется, Луцилий,
Хотя и станет властелином всего мира.
Кто не сочтет себя счастливым, мне сдается,
Несчастным будет, как баран среди ослов.
Имеет ли значение, как тебе живется,
Коль ты считаешь – плохо? Будь здоров.