Сенека «Нравственные письма к Луцилию»
Письмо 12
О старости
Куда ни оглянусь сейчас – повсюду вижу
Свидетельства пришедшей старости моей.
То иногда в паху своём я ощущаю грыжу,
То вдруг с презреньем смотрит на меня плебей.
Приехал как-то я на загородную виллу
И управляющего отчитал: «Постой-ка,
Расходы мне тянуть такие не под силу,
Так дорого обходится мне ветхая постройка».
Он отвечает мне, мол, в этом не его вина,
Прилежен он и не ворует с моего двора
И весь доход, что есть, мне отдает сполна,
Да вот усадьба эта уж достаточно стара.
Её ворота новые тогда при мне открылись,
Когда в сенате мной велись упорные бои.
Что ждёт меня, коль камни искрошились –
Они в стенах усадьбы ведь ровесники мои?!
«А на платаны эти ведь не велики затраты, –
В сердцах я ухватился за попавшийся предлог, –
На них листвы нет, сучья высохли и узловаты,
Ужель окапывать и поливать ты их не мог?!»
Но гением моим клянется мой вассал:
«Ухаживаю я за ними, ничего не упуская,
Но старые деревья-то!» А я ведь их сажал,
За появлением листочков первых наблюдая!
«А это кто, – я спрашиваю, – тот старик,
Не помню что-то я такого дряхлого лица?
Давно за двери смотрит он и видом дик!
Какая тебе радость выносить чужого мертвеца!»
«Ты разве, не узнал меня? – тот начал ныть, –
Фелицион я, твой любимец, годы тают!»
«Он бредит, – говорю я, – впрочем, может быть:
Ведь у него как раз и зубы выпадают!»
Вот результат моих на виллу посещений:
Там все показывало мне, как я старею.
Так встретим старость не без наслаждений,
Когда известно нам, как пользоваться ею!
Плоды вкусней всего, когда кончаются они,
А дети красивей, когда их детство на исходе.
Для тех, кто с чашей часто коротает дни,
Милей последняя – душа как будто на свободе.
Любое наслажденье свой момент отрадный
Приберегает под конец. И знать полезно:
Тот возраст самый, может быть, приятный,
Что под уклон идет, но не свалился в бездну.
Онако же и в том, что у черты последней,
По-моему, своих услад достаточно хватает;
Ведь наслажденья те, что на исходе дней,
Отсутствие нужды в них просто заменяет.
Как сладко утомить мирские вожделенья,
Все то, что беспокоит нынче молодых:
Охотничьи утехи и любовные волненья,
Чревоугодие и богатство, и отбросить их!
Ты возразишь мне: «Видеть нестерпимо
Перед глазами смерть в конце пути».
Отвечу: «Эта штука не проходит мимо,
Всех рано или поздно она сможет унести.
Во-первых, быть она должна перед глазами,
У всех. И стар и млад подвержен риску
Быть вынесенным прочь вперед ногами –
Зовут туда нас не по возрастному списку.
А во-вторых, нет старика столь дряхлого уже,
Напоминающего нам истлевший старый пень,
Которому зазорно было бы надеяться в душе
На лишний, отделяющий от смерти день».
Наш век недолгий поделён на части
И состоит из разных временных кругов,
Больших и малых, и не в нашей власти
Что-либо изменить – сей мир таков.
Один из них охватывает прочие круги –
Он тянется от дня рождения и до смерти;
Внутри него достаточно кругов других,
Поддерживающих нас на этой самой тверди.
Там детство, отрочество, юности круговорот,
Круг мудрости, приобретенной в жизни нами.
Средь них есть, наконец, и календарный год
С его меняющимися постоянно временами.
Годами, образующими множество колец,
Вся наша жизнь очерчена и плотно сжата;
Теснее всех круг дня, имеющий начало и конец,
Он длится беспрерывно от восхода до заката.
Нам каждый день необходимо проводить,
Как будто он собою вкупе замыкает
Строй тех окружностей и может быть
Число дней нашей жизни завершает.
Поэтому, когда мы собираемся заснуть,
Должны сказать себе: «День не потерян!
Жизнь прожита, и пройден мною путь,
Тот, что судьбой для жнзни мне отмерен».
А если завтрашний нам день подарит Бог,
Мы примем день, как лучший из даров.
Счастливей всех тот человек, кто без тревог
Ждет дня грядущего в сей жнзни. Будь здоров.