каково было уезжать после встречи со мной домой, к нелюбимой, чужой, простой до одури,
всё ещё чувствуя на себе мой запах, тепло от моих ладоней,
с расцарапанною спиною,
со словами "люблю тебя", что вертятся на языке, нёбо покалывая,
терпкими, как айва
и горячими, словно угли в печи, возле которой стояла та самая скрипучая старенькая кровать
каково было обнимать меня, всю дрожащую, со щеками мокрыми после слёз
и твердящую: "ну зачем, ну зачем вот так"
и на следующий день понимать, что автобус уже увёз
твоё сердце за стошесятдевять вёрст
и вернёт его ой, как ещё не скоро
и не факт, что вообще вернёт
упираться ей в губы своими, помнящими мои,
унимая отчаянье, растущее изнутри,
пробивающее рёбра, стремящееся из груди
вырваться вовне и в тебе добить,
всё, что сам до поры не успел убить
говорить ей "милая"
сходство искать со мной
и, наверное, что-то, да находить
каково, мой мальчик? простой вопрос
у меня за стеной из глаз всё сломалось, и даже ось,
на которой держалась вся гордость и сила,
что во мне перекатывалась и бурлила,
треснула, выгнулась и насквозь
пропорола сердце, легкое и брюшину,
когда я узнала то, что сам ты мне так и не рассказал
отвечаешь: "жутко. прости, не смог. я люблю тебя так, что дышать не мог,
когда встретил. как тут сказать, что я сплю с этой дурочкой, напрочь в меня влюблённой?
меня месяца два ещё будет мучить сердечный кролик, прогрызающий ядерное нутро"
я всё думаю: "он мне солгал, солгал!"
надеваю парадный кривой оскал
говорю: "плевать", покупаю ром
наливаю в гранённый бокал со льдом
и пишу ему "поделом"