Георг Гейм. Так ты мертва?...
Так ты мертва? Но шевельнулась грудь!
Вот вздох. Дыши! А вот ещё один,
Она жива, пытается вздохнуть!
Но нет – то тень от дрогнувших гардин.
На шее белой синие следы –
Удушья пятна от злодейских рук,
Как ожерелье странной красоты,
Как украшение предсмертных мук.
Грудь нежная твоя обнажена,
Становится она всё холодней.
Рассыпана волос твоих волна,
И гребня серебро мерцает в ней.
Это тебя я жарко обнимал,
Порывов страсти удержать не мог?
Возле тебя так сладко отдыхал,
И из грудей твоих пил терпкий сок?
Это был я, кто в ярости слепой,
Как адский факел дьявольский, горел?
И, как дурманом, опоён тобой,
Восторгом, или злобою кипел?
А, может быть, всё это смутный сон?
Спокоен я, далёкий от страстей.
Чуть слышен дальний колокольный звон,
И тихо, как под сводами церквей.
Мне чудится – она меня зовёт!
Где ты теперь? Ответь мне, дай ответ!
Но тело голое бело, как лёд,
И сверху льётся бледный, синий свет.
Зачем ты, молча, страшно так лежишь?
В лице нет ни кровинки, ни одной.
Ты умерла? Иль просто тихо спишь?
Чу! Ведь она качнула головой?
Всё, ухожу! – Он кинулся к дверям,
Вечерний ветер налетел тотчас,
Ей волосы рассыпал по плечам,
Как пламя чёрное, взлетел, угас…
Georg Heym. Bist du nun tot?...
Bist du nun tot? Da hebt die Brust sich noch,
Es war ein Schatten, der darüber fegt,
Der in der ungewissen Dämmrung kroch
Vom Vorhang, der im Nachtwind Falten schlägt.
___________
Полный текст оригинала можно найти по
<a
">адресу</a>