Зудится кожа у тёти Клавы,
Опять объелась плодов агавы.
Сомится снова от «Тавегила»,
Исправить может её могила.
Животик пучит, отходят газы,
Все в рассыпную, как от заразы.
От вони жуткой, глаза слезятся,
Но тётю жалко, нельзя смеяться.
Две конвалюты экспумизан,
Залила пивом «Златой базан».
В толчке засела с тех пор навечно,
Кряхтя и тужась нечеловечно.
На медне снова её рвало,
Объелась суши и пробрало.
Доставкой на дом уже травилась,
На азиатов потом всё злилась.
Ей объясняли: готовят наши,
Что можно крякнуть от их параши.
Но тётя Клава без нас всё знает,
Японцев матом весь день ругает.
То пальцем в попу, мол, аскариды,
То чешет гребнем, мол, вши и гниды.
Фурункул зреет, сидеть не может,
Но в церковь ходит, мол, бог поможет.
Ушная сера сочится ухом,
А тётя Клава ни сном, ни духом.
За километр несёт кониной,
Благоухает с довольной миной.
То диарея, то гонорея,
То сыпь на шее от сельдерея.
Лишай стригущий зелёнкой мажет,
Грибок не видел? Она покажет.
В кармане свечи от гемороя,
Комзол тридцатых похоже кроя.
Воняют ноги, воняют туфли,
Сдаётся, ноги в туфлях протухли.
Нет, мужа нету… Зато есть кошка,
И гадит кошка в своё лукошко.
Откуда знаю? С утра отчёт,
Где нынче куча и как течёт.
Но есть у Клавы МГИМО диплом,
И пусть немытым несёт дуплом.
Зато в работе ей равных нету,
Радеет за дело, а не за монету.