Как жизнь проходит, так лето прошло.
И вновь за окном тихо дождик звенит.
Хоть стынет, земля ещё дышит теплом,
И солнца струится бледнеющий блик.
Намокший асфальт заиграл как стекло.
Бредёт по аллее уставший старик,
И, вспомнив о том, что давно уж прошло,
В своих размышлениях глубже поник.
Что душу седую тревожно гнетёт?
О чём он так робко мечтает?
О чём позабывшись, уныло бредёт?
Что душу его так пытает?
А дождик всё так же размеренно льёт,
И в сердце печаль нагнетает.
Застыл неподвижно и в небо взглянул:
Как серые тучи по небу скользили,
Как солнечный луч в плотной дымке тонул,
И как облака ветры прочь уносили.
И ёжась, когда дождь в лицо ему дул,
Врезаясь в нос запахом гнили,
Когда леденящий раскатистый гул
Ему небеса доносили,
Он в плечи вжимался, невольно дрожа,
Но всё же преследовал звуки.
И вновь на него набегала хандра,
И вновь возвращались те муки:
Ему вспоминалась душистая ржа,
Когда-то любимые руки.
Вот снова он дома листает альбом,
И слёзы в глазах заблестели;
Воскресло давно позабытое в нём,
Вскружилось в глухой канители
Поставил на стол старину – граммофон,
И мысли опять завертелись:
В каком-то незримом, в каком-то ином,
Печальном мазке акварели.
Нарушил хрипением дряхлым молчанье
Пластинки замученной звук,
И засипело по дому звучанье,
Раскрасило бежью досуг;
И грамоффона глухое роптанье
Вскружило картины разлук.
И вспомнил старик, как он был молодым:
Как бренно текли его годы,
И как он гоняясь за счастьем своим,
За чувство не отдал свободы,
Каким был он глупым… каким был слепым…
И как поражали невзгоды,
И как в одиночестве стал он седым,
Как утром встречает восходы…
И снова забылся в болезненном сне,
Накинул забвенья шифон.
Погибли все чувства в душевной войне,
Клоками оставили фон.
И старое сердце стремилось к весне.
Уныло сипел граммофон.