1.
Хочу, друзья, поведать вам историю одну.
Она – совсем не про меня, но рассказать могу.
Верней осмелюсь, и на то, есть множество причин,
Сказать во всеуслышанье о лучшем из мужчин.
Нет, вовсе я не подхалим, и не люблю я лесть,
Но ежель Богом что дано – то так оно и есть.
Скажу я честно вам, друзья, за свой короткий век,
Не видел я мудрей, чем он, из тысяч человек.
Он не глашатай, не пророк, он сын своей земли,
Он вырос там, где по утру шумели журавли,
Где неба синь, и на заре, среди шальных берёз
Слышны лишь только свист косы, тележных скрип колёс.
О нем немало я узнал, общаясь между дел,
Читал в газетах интервью, а потому посмел
Сегодня, взявшись за перо, спросив его друзей,
Свой написать рассказ о нем. Так слушайте скорей.
2.
У старой фотографии пожухлые края.
Прошло лишь полстолетия. Крестьянская семья.
Отец стоит, нахмурившись, сердито вперив взор.
О чем тогда поспорили? Про что был разговор?
Другая фотокарточка. Все тот же старый дом.
Крылечко чуть накренилось, да ряд слепых окон.
Опять семья. Здесь матушка. С прищуром милый взгляд,
Она такая гордая среди своих ребят.
И он стоит. В карман штанов засунута рука,
На голове – бумажный шлем, а ноги – в сапогах.
Одеты скромно все – и он, и вся его родня.
Не голодали, но в труде, в поту – день изо дня.
Эх, знали бы родители… Да разве можно знать,
Кому, кем уготовано в пучине жизни стать…
И кто тогда поверил бы, и кто бы угадал,
Что из семьи крестьянской вдруг выйдет генерал?
Ведь нынче, в современности, совсем другой расклад -
Наперекор размерности шагают невпопад…
В те времена далекие, почти после войны,
Стопами шли отцовскими отцов своих сыны.
Водилось в жизни правильней, сильнее, чем сейчас
В народе воспитание – от предков был наказ…
Теперь же все растрачено, того уж не сыскать,
Вот почему мальчишка тот смог генералом стать.
3.
Мальчишка тот… Ну что сказать? Суров бывал отец.
Но он однажды встретил мать, и с нею – под венец.
Зажили счастливо, как все, как можно было жить,
Когда любовь – как есть закон, когда лишь надо быть.
Отец. Он шумен был порой. Простой мужик с села.
Его любили не за нрав, а за его дела.
«Паять, лудить и починять» – еще тот помнят клич,
Дырявым чашкам и котлам – был самый страшный бич.
По селам, весям, городам – где только не бывал.
И сына, чтоб труду учить, с собой в дорогу брал.
Но если вдруг собака, кот дорогу перешли,
То возвращался он домой – не будет впредь пути.
А матушка… Её глаза – по-прежнему близки.
В них все – огонь, покой, весна и… капелька тоски.
Простая женщина, она была тиха, легка, кротка,
Но дети слушались её, как берегов – река.
Она была глава семьи. Как говорят сейчас –
Негласный лидер, оберег, хранящий в трудный час.
Едва читая по слогам, но, не боясь молвы,
Детей просила, чтоб к отцу, и к ней – всегда на «вы».
И это вовсе был не кич, не след времен былых -
Все дети, испокон веков, так звали всех родных.
Да, да. Всех старших, кто мудрей, кто много дольше жил.
Нам не привычно так сейчас, уклад такой вот был.
4.
Ах, детство, были времена! Приятно вспоминать…
И пусть, что он еще малец – отец был жив и мать!
Ему мечталось иногда: подбодрить бы молвой,
Так сразу б подвиг совершил, шумел бы люд: «Герой»!
А, может в космос полететь, и дальше всех орбит
Тогда уж точно никогда не будешь позабыт.
Или махнуть на целину, на край страны своей,
Вспахать на мощном тракторе гектаров сто полей.
Мечты… просторы бытия и двигатель побед.
Родная, милая семья. Эх, кабы жить без бед…
Семь человек, четвертый он, из пятерых детей.
Семь «я», и видит Бог, нет никого родней!
В калейдоскопе прежних дней мелькают образа.
Вот так-то вот подумал он. Вот так-то он сказал.
Средь буден, что прошли давно, и их почти забыл,
Вдруг вспомнилось, как мотоцикл у брата он разбил.
И, зная брата крепкий нрав, чтоб не поднять скандал,
Он в огороды сиганул, а проще – убежал.
Весь день гулял вокруг села – такая благодать.
А вечером – охота есть, да будет мать искать.
Подкрался тихо, со двора, подслушал разговор.
И понял, что его семья сейчас объявит сбор.
Бурьян кололся и хлестал, такой нахлынул страх.
Нашли его, он вышел, сплошь облепленный в репьях.
Хотя теперь, чего скрывать, пусть испугался, но…
Хотелось брата разыграть, а вышло – сам смешон.
И пусть усталый ум кипит: «Смотри не позабудь»!
Какое там, ведь здесь верста, из тысяч, легших в путь.