Кто бы меня ни нашел - иди ты на х*й.
Знаешь, это юношеский максимализм, не более.
Это как собственную сестру т**хать,
Это как сортир заблевать кровью.
Я протыкаю себе руки швейной иголкой.
Знаешь, так я шью наше будущее.
Вытечет немного крови - ровно столько,
Чтобы изгадить ваши белоснежные души.
Чтобы вы задохнулись, глотая сопли,
В собственных слезах утонули беспричинно
От одного дикого, жуткого вопля:
"Это дело ваших рук! Плачьте, мужчины,
Бейте себя кулаком в грудь, рвите волосы,
Дамам своим разбивайте в кровь лица!"
У меня почти не осталось на вас голоса,
Стерлись шестеренки, батарейка садится.
Я выжигаю на руке за словом слово,
Я выдираю ногти из пальцев с мясом.
Знаете, не вам одним сейчас х*рово,
Это так трудно - быть всегда несчастным.
Есть еще утюг, но кончилось электричество,
Еще до того, как взорвался баллон газовый.
Вас здесь такое невъ*бенное количество,
Что же вы, давайте, бейте все сразу.
Вы будете смотреть на вырванные ноздри,
Вы будете валяться в ногах, просить прощения.
А сверху будут улыбаться теплые звезды,
Пока вы будете дохнуть от отвращения.
Зажимайте носы, закрывайте глаза, я знаю,
Это тяжело - видеть труд неоконченным.
От ваших туфель и брошек я умираю,
Забитый ими, исколотый, брошенный.
Я распинаюсь, нет, распят по вашей милости,
Хотя бывали и похуже ситуации.
Пока кишки на землю не вывалились,
Я буду из последних сил вам смеяться.
Меня можно подергать за белые ниточки,
Которыми зашиты глаза и губы.
Вы - благородные джентльмены и их фифочки -
Вы простите, что я с вами так грубо.
В моей голове бесится кусок мяса.
Говорят, что люди им обычно думают.
А я сейчас похож на паяца,
Прельщенного неприлично большой суммою.
Я сейчас похож на сгусток крови,
Перемешанный с дерьмом и пафосом.
Это называется народной нелюбовью,
И само по себе является лакмусом.
Кто бы меня ни нашел - иди ты на х*й.
Знаешь, это юношеский максимализм, не более.
Это как собственную сестру т**хать,
Это как сортир заблевать кровью.