Эх ты долюшка, грустная доля,
Всех поэтов на русской земле.
Надсмехались, их мучили в вволю,
Скрежетали зубами во зле.
За ту правду, душевный порыв,
Шёл Высоцкий под тяжестью груза.
Пастернак нес вперед на прорыв,
Непорочную, честную музу.
Не любила за это их власть,
Не терпели высокие люди.
Издевались, тиранили всласть,
Это, вряд ли теперь кто забудет.
Иосиф Бродский сидел как бродяга,
По судам затаскали его.
Неприятность имел, передряги,
Да изгадили грязью всего.
А Звездинский поэт молодой,
За честь свою, совесть ушел по этапу.
Вернулся он с зоны, усталый, седой,
Но не пел дифирамбы сатрапам.
А Есенин страдалец народный,
Маяковский конечно был модный.
Да, не мало хлебнули вы горя,
Средь людского, кипучего моря.
Солженицын терпел здесь фиаско,
Невзлюбили за правду его.
Но сорвать он успел с многих маски,
Не теряя лица своего.
Мы с трибун слышали красные речи,
Про ум, честь и совесть партийных фигур.
А поэты сгорали как свечи.
Ощущая в словах каламбур.
Власть сменили, все равно каламбурят,
Про ум, честь и совесть скромно молчат.
Депутаты народ маламурят,
Но матку правду не рубят с плеча.
И теперь слышим сладкие речи,
Нам с высоких трибун выдают.
Нет горения, кончились свечи,
Дифирамбы по мертвым поют.