Сомнительная прелесть бытия
прохожими вверяется пространству
большого города российской глубины.
На лицах перспектива рабства, в душах -
печаль грызёт клубок свово исхода.
Недвижная стервозность ноября
не на руку подмешивает карты,
как будто устаканится к июлю,
а почки на шипах - уже весна.
Восславим же сомнительную прелесть!
Отсутствие ажурности и грубость
припишем неизбывному. Тоска
пусть мокнет в сером воздухе как чудо,
как нечто соразмерное покою
и равное как максимум нулю.
На то она и радость, чтобы горе
топить в безмерном городе, покуда
на козырьки перила голенища
не спустится укрыть стихами снег.