Как по снегу, по небу полярные волки бегут.
Я-то знаю, что там, на луне, добела опалённой,
в белом гроте с колоннами – их постоянный приют,
где детёныши ждут, припадая к камням оголённым.
Млечный путь оставляют волчицы, сосцами сочась,
До подушечек лап наклоняя лобастые морды.
И, неслышными тучами в небе стремительно мчась,
обегают созвездий полночных незримые хорды.
Мой приют, словно логово волчье, и дик, и сокрыт.
Я от света дневного бегу в буреломы и ямы,
где луна, глаз смущая, на свежих надломах рябит,
и охранною песней безудержных дятлов тамтамы.
Я к земле припадаю. Я – камень, я – мох, я – трава.
Стали ногти мои и острее, и крепче на воле.
Пусть клочкастою шерстью покрыта одна голова,
Я – не то, что вы все, я от крови и весел, и болен.
Я лежу на спине, запрокинувшись мордой в зенит,
и слежу, от луны желтоглаз, за небесною тканью.
И звереет душа. Но всё больше и больше болит –
там, под левым ребром, словно сердце, как лапа, в капкане....