(перевод с польского Надежды Далецкой)
Пред Марией Магдаленой в полутьме белеет череп
Свечи гаснут. Кто, который из любовников её
Эта высохшая чаша, кость – не пробует гадать,
Оставляя всё как есть. Век за веком размышляя, думая из века в век.
Спит песок в седой клепсидре с той поры, как увидала,
Как руки прикосновенье на плече, Его руки,
На рассвете ощутила и вскричала: «Rabboni!»
Я же сны сбираю в чашу, эта высохшая кость есть я сам.
В себя вбираю сны недужные, больные, сны влюбленные, в сомненьях,
Сны страдания в садах, в ночь под окнами без света неуверенные сны.
Никому уже не тайной, ни минуты наслаждений, ни обеты, ни порывы,
Мало вспоминает их. Лишь одно мгновенье помнит,
То, что продолжает длится в вечности неотменённой,
Как почти уже была по ту сторону Земного.