…И козыри не свежи,
И дураки те же…
…а за Манежной - Триумфальная…
…и это вам не Пузыри земли, а котлы кипящие…
Иной и мнит себя царевичем, будучи Иваном-дураком, да не спешит окунуться в котел с побулькивающим черным варевом революций.
Из кругов памяти.
(с купюрами)
ДЕЖАВЮ. КАНУН ЧЕТВЕРТОГО.
НОЧНОЕ ГАДАНИЕ
…
Дежавю. В мозгах отчетливо –
Как и надцать лет назад,
Декабря,
Числа четвертого.
Горлового воя горького
Ветра стылого надсад.
Дети спят. Жена с опаскою
К окнам -
Кто там?
Словно тать,
Чья-то тень под мерзкой маскою
Промелькнула…
И опять
С неба сеет снега крошево,
Чтобы – намертво! – Ко льду!
Вправо – черную горошину.
Влево – светлую кладу.
Черные – ночному ворону.
А янтарные – себе.
И каков расклад?
Все поровну.
Не прознало б ФСБ
Женка! Дай тряпицу белую.
Так-то вот…
Храни нас Бог!
Мы с тобою выбор сделали.
На, припрячь-ка узелок.
2011
Дневниковые заметки. 2003 – 2007.
Вместо эпиграфа: Выборы закончены - забудьте. Выборы закончены – выбор продолжается.
Оба эти утверждения верны. Мандат доверия властью на очередное четырехлетие получен. Но этой же самой властью уже произнесено – Двигаться к процветанию будем через непопулярные экономические меры. И в первую очередь по отношению к большей, то есть беднейшей части населения. А раз так, нам еще не раз придется задуматься и почесать затылок: таких ли итогов мы ждали от выборной кампании 2004 года. И в умах наших (хотим этого мы или не хотим) – выбор пути продолжается..
«О, Русская земля, ты уже за холмом»
Сердце - с Родиной, но не покидает ощущение, что Русь уже за холмом. Нет, я не плачу об ушедшем. Уныние было и остается – тяжким грехом. Стоит поддаться ему, и, непременно, будешь сброшен крыльями черных дум в бездну и тьму.
И только плач Ярославны может высветлить душу и сердце, слезы ее омоют твои глаза. Ты станешь зорок и кровь твоя вновь будет горяча, и в Речь твою вновь вернется Русское Слово. Потому что оно не может исчезнуть бесследно. Потому что Слово и Речь – и есть Отечество и народ.
Из колодца времени
Меня отправили в путешествие по времени, не спросив на то моего разрешения. Родители дали мне жизнь. Я, решив, что мир прекрасен, помог появиться на свет моим детям. А, когда убедился, что мир этот не так уж и хорош, было поздно. Теперь детям моим кажется, что жизнь прекрасна…Молодость, молодость! Тем не менее, небо еще голубеет, зеленеет трава. А там, глядишь, и первый снег выпадет, нежный и чистый. Укроет рубцы и шрамы Земли, оставшиеся после великих деяний людских. Ничего удивительного нет. В лоне Божьем и в лоне Матери тепло было. Не мы при родах мучились. Они. Нет в этом нашей заслуги. Появились в этом мире на халяву. Нас не было – и вот мы есть. Маленькие эгоистичные дети, безжалостные к своим родителям. А чего вы хотите. Вылеплены Создателем из глины. От Адама и Евы произошли. Те вообще безгрешны были и не ведали, что такое стыд. Яблочко змея – искусителя надкусили.… И пришлось фиговым листочком первый грех и стыд прикрывать. А потом все как-то само собой получилось: греха все больше, а стыда все меньше. С тем и живем. И халявское свое отношение к жизни преодолеть не можем. Потому что не мы сотворили этот мир и эту землю, дающую нам все (недра, воздух, воды) для продолжения рода человеческого. Однако ж, мы - существа наглые. Решили, что стихии земные и небесные принадлежат нам. Все мы утописты – что социалисты, что капиталисты. Одинаково безжалостны и к самим себе, и к Земле, которая все еще терпит нас, лишь время от времени показывая не норов свой, мощь и силу. Да и над планетой нашей, тоже властвуют свои законы мироздания, не подвластные и непонятные нам.
…Канун миллениума мне запомнился каким-то тягостным ожиданием новизны. Должно же что-то произойти, сломаться внутри нас. Признаюсь, не верилось в лучшее. Но разве только моя вина в том, что:
« Среди бурь и страстей,
В середине двадцатого века
Я пришел в мир людей,
Чтобы стать человеком.
Чтобы плакать и петь.
И ловить золотые капели,
И реветь, как медведь,
Восторгаясь весной и апрелем.
И цветы целовать,
Трогать лиры волшебные струны,
И глотать и впивать
Родниковые чистые струи…
Эту памятку я прочитал
В легком щебете,
И счастливым я стал,
Но из чувства приличья
Среди бурь и страстей,
На исходе двадцатого века,
Меж угрюмых людей
Я угрюмым живу человеком…
А миллениум накатывал. И я был не единственным, кто вглядывался в ночное небо и наблюдал – не совершается ли перемещение звезд.
…звезды не сошли с орбит…
…в памяти всплыло пушкинское: «явились политические, не менее соблазнительные откровения. Мы не довольствовались видеть людей известных в колпаке и в шлафроке, мы захотели последовать за ними в их спальню и далее. Когда нам и это надоело, явилась толпа людей темных с позорными своими сказаниями. Но мы не остановились на бесстыдных записках Генриетты Вильсон, Казановы и Современницы. Мы кинулись на плутовские признания полицейского шпиона и на пояснения оных клейменого каторжника.
Но признаемся же и мы, живущие в веке признаний: с нетерпеливостию, хотя и с отвращением, ожидаем мы «Записок парижского палача». Посмотрим, что есть общего между им и людьми живыми? На каком зверином реве объяснит он свои мысли?
мы их увидим опять в последнюю, страшную минуту. Головы, одна за другою, западают перед нами, произнося каждая свое последнее слово... И, насытив жестокое наше любопытство, книга палача займет свое место в библиотеках в ожидании ученых справок будущего историка.» .
Что и происходит здесь и сегодня.
Впрочем, если б сегодня Александр Сергеевич столкнулся лицом к лицу с совершенно демоническим по своей сущности так называемым современным «актуальным искусством», в котором зачастую кровь и изображение страданий вкупе с вызовом Божественному, вроде бы призваны разбудить и взорвать пресыщенное потребительское общество, обывателей, то есть нас, массы, народ...
Вызов поэтом был бы брошен. Кому? Ответ неясен.
Однако, новая дуэль была бы неизбежна.
…Есть одна правда на свете – любящее сердце. Только оно неизменно. Только оно спасет тебя в минуты и годы самого низкого падения, когда ты уже «никто и ничто».
Теперь я уверен, нет, почти уверен, что природа, как и весь окружающий мир чувств и духовных видений, равно как и далекий космос, за что-то мстят роду людскому. Неужели человечество ушло в сторону от пути, начертанного Божеским Провидением?
Нынешний октябрь, как будто подтверждает все худшие опасения. Даже солнце и то возмутилось и взбунтовалось и выбрасывает языки пламени в направлении земли. И задумываешься поневоле, неужели, все эти магнитные бури, не просто физическое явление, но, действительно, знак свыше.
Первый снег не принес успокоения. Он был растоплен и раздавлен каким-то мощным и недобрым взглядом. Земля, едва вздохнув, снова погрузилась в мреть и сумрак. Вспомнилось все. И невыплаканные октябрьские слёзы, связанные с расстрелом Белого дома и трагедией на Дубровке, и события последних дней того же мерзкого октября: от истерики вокруг нефтяной компании «Юкос», до страшных в своей реальности взрывов-катастроф на шахтах России. И дальше и вглубь, в вычерненную душу – «Курск», «Локомотив», волжский «Титаник» и врезавшаяся в память кроводымная Манежная площадь в лицах, обезображенных страхом и ненавистью… Все, все сплелось, скрутилось, спрессовалось в клубок
И вот, пока я ждал времени выбора, снег и первый лёд улетучились, исчезли, истаяли. И я иду по мертвому озеру любви или по всей водной глади земли, из-под которой, по мнению ученых, и вышли мы люди, дабы обжить земную сушь. Я с этим предположением даже и согласен, но те ипостаси духа человеческого и души его могли быть заложены в биологическую его основу только Создателем. Так что мы, люди, существа синтезированные. Потому духовное начало и животное происхождение обречены бороться друг с другом, и победить не дано никому, а срединная ось вечна. Мы от неё можем уходить то влево то вправо, но путь у людей один – в гармонию, в золотую середину.
Каждый человек волен управлять своим временем. Дни, годы могут спрессовываться, смыкаться, как меха у гармошки. Пока есть движение – звучит музыка жизни. Сведенное в одну точку – время молчит. Но оно не мертво. Растяните его меха, и музыка вновь оживет. У каждого человека случаются минуты, когда картины прошлого, настоящего и будущего, лица ушедших и живых проносятся в одном стремительном воспоминании. Это бывает как в экстремальных ситуациях, так и в пору высшего духовного напряжения. Иногда они приходят во сне. Они длинны, как роман, и одновременно коротки, как вспышка на солнце. Обычно человек забывает их. Но где-то в глубине подсознания Все остается. И писателю нужно только вспомнить это Все. И записать.
Полёты во сне…
Сон случился в одну из наших бесконечных предвыборных лихорадок. Все персонажи у меня в памяти как-то стерлись, а вот один, напоминающий что-то очень знакомое, запомнился. Ах, да! Громкоговоритель из энтэвэшной « Красной стрелы». Его мультяшное изображение весьма смахивало на голову очень популярного в советское время поэта, и его же голосом громогласило: « Уберите Путина с денег!». Моя слабая душонка чего-то перепугалась и, увлекая за собой полусонное тело, стремительно воспарила. Давно не испытывал я таких ощущений. Только бы повыше и подальше от опасностей. Хотя и опасность-то виртуальная. Мало ли что во сне пригрезится. Раньше, бывало, над храмами летал. Белыми, ослепительными. Теперь вот, переместившись в пространстве, завис над залитой светом огромных костров брусчатой площадью, вокруг которой угадывались смутные очертания знакомых строений. Тучные, набрякшие кроваво-гранатовым соком, истекали кремлевские звезды. И сюда, на эту площадь, со всех улиц и переулков текли огненные ручейки. Спустился пониже. Ба! Да это же настоящее факельное шествие. Страх почему-то исчез. Вероятно, лимит на страхи кончился. Любопытство взяло верх. И я ринулся с высоты прямо в центр огненного коловрата, с упоением повторяя строки одного из моих стихотворений:
« А там вращались в стае лающей
самцы и самки после течки,
костер, сырую ночь сжирающий,
и пляшущие человечки».
А люди все стекались и стекались на главную площадь. Каждый нёс в одной руке пылающий факел, в другой - какую-то бумажку, весьма потрепанную. Видимо, во мне проснулось особое ночное зрение, и я ясно увидел: на каждом прямоугольном листочке аспидно-черными буквами было выведено – « ВАУЧЕР». Подумалось: вроде бы это уже дела давно минувших дней. Странно, к чему бы это.
Между тем стаи людей подбегали к кострам и швыряли эти самые ваучеры в огонь. И гремело, и улюлюкало над площадью полубезумное тысячекратное: «Россию не продадим!».
Барабанные перепонки не выдержали, и я проснулся.
Почему-то вспомнил, что минуло сто лет с начала первой русской революции.
Выглянул в окно. Да нет, все тихо. Будущий день, как розовощекий малыш, нехотя просыпался.
Выпив приличную кружечку утреннего кофе, я успокоился и написал несколько поэтических жизнеутверждающих строчек. Впрочем, весьма лирического характера…
…До мятежной Манежной площади оставалось шесть лет
Солнце. Зенит. Время
Льет за волной волну!
Брошено в землю семя,
В черную тишину.
В землю ушел оратай.
Время плетет венки.
Семя нашло собрата –
Рядом лежат они.
Утро. Рассвет звонок.
Неба шатер высок.
Гибок, прозрачен, тонок –
Землю пробил росток.
Солнце. Зенит. Сухо.
Пахнет большой грозой.
Чуткое ловит ухо
ветер и громобой.
Встаньте! Да будет жатва,
Дети большой семьи.
Вот вам рукопожатье
Из глубины земли!
Однако через несколько дней этот странный сон, как я уже говорил, настиг меня вновь..
2
… и наяву. Или Вечерний визитер.
Однажды вечером в дверь моей квартиры кто-то постучал. И довольно уверенно. Как сказал бы Андрей Платонов – «беспрекословной рукой». Сам я в это время был поглощен небезынтересным зрелищем, разворачивающимся на предвыборных теледебатах в программе Савика Шустера «Свобода слова». На экране мелькали цифры, определяющие количество голосов зрителей, отданных за ту или иную партию. Рогозин с Глазьевым, олицетворяющие новоиспеченную «Родину», готовились отдать свои жизни за природную ренту в интересах граждан России. С завидным постоянством мысли и слова двигались к пламенному закату КПРФ, неистовствовал Жириновский, путаясь в понятиях демократии, автократии и т.п. Тут же были и представители Союза Правых со знаменитым немцовским: « проиграем – пойдем стройными рядами в могилу». Как я понимаю – политическую. Уж на хлеб-то с солью у Чубайса и сотоварищей всегда найдется копейка другая. Усыхало и скукоживалось на глазах у телезрителей «Яблоко» Явлинского.
(К слову, прошедшие в Думу КПРФ и «Родина» вряд ли оправдают надежды своих избирателей). На одном из первых заседаний на горькое восклицание одного из «левых» - Что же вы нас через колено-то ломаете! – со стороны великой «Единой России» прозвучало: «Уже сломали».
Тем временем из прихожей до меня донеслись обрывки разговора, который менее всего напоминал светский. Я оторвался от телевизора и присоединился к спорящим. Суть оказалась проста. Молодой человек, представившийся «послом» известного у нас в области Североонежского бокситового рудника, доказывал моей жене, что незначительное количество акций их предприятия, которыми мы владеем, никогда не принесет нам дивидендов, и что им (как я понял – начальству сего рудника) надоело распространять всякого рода уведомительные письма о состоянии дел на руднике, что акции наши дурно и ничтожно приобретены, и что он готов хоть сейчас их у нас выкупить за определенную сумму. Ладно, не буду скрывать. За целый «кусок» наших деревянных. Примечательно, что как раз в этот же день по областному телевидению прошла информация о том, что Североонежский бокситовый рудник в последние месяцы заработал весьма эффективно и на полную мощность. Молодой человек, между тем, назвал нас халявщиками, которые к руднику не имеют никакого отношения, но хотят что-то с него иметь. Этот выпад придал разговору новую остроту…. Жена вспылила и заявила: « Да я лучше сожгу эти ваши акции, чем за бесценок продам. Чтоб начальство ваше жирело. Небось, и у самих рабочих-то все скупили. А я хоть маленький, но все - таки хозяин, пусть и призрачного капитала. Акции, кстати, неким образом мне государство вручили. Приватизационные чеки помните. Так что, обзывая нас халявщиками, рискуете на судебные неприятности нарваться. Ваше счастье, что свидетелей нет.»
Вместе с гневной тирадой супруги в памяти моей всплыл и недавний сон. Бурных революционных потрясений не хотелось. « А что, много ли за год мелких акционеров обработали, - спросил я молодого человека.
« Около сотни».
« Не густо, - заметил я. - Так что лет десять вам еще путешествовать по нашим северам. Успеете состариться. Ладно, не обижайтесь. Сами – то, небось, тоже не миллионы с трудов имеете».
« Да, уж, - хмуро буркнул вечерний гость и вышел.
- Через год заходите, если что, - крикнул я ему вослед. И замолчал…
В голову полезли всякого рода дурацкие афоризмы: « Хитер – Хопер», « В некоем роде – мы все Мавроди», и прочая чепуха…
Между тем, Савик Шустер в очередной раз предупредил участников телешоу, что свобода слова в его передаче ограничена временем и его волей ведущего. Все соглашались. И только один из каких-то сил, время от времени выкрикивал:» Дайте мне! Дайте мне!» _ Чего? Наверное кого-то хотел добить, подобно отрицательным героям из фильма «Коммунист» или «Сибириада». Речь в них об одном шла:» Дайте мне последний удар нанести. Дайте мне его добить, дайте!..» Настроение было испорчено. Я выключил телевизор.
После этого, за чашкой чая мы с женой с удовольствием оотметили свое достойное поведение. Порадовались, что живем в такой великой стране как Россия. От метили, что будущее за империями: государственными, экономическими и др., вместе с империей чувств. Потому как , именно,они, империи, двигают человечество вперед, к прогрессу. Конечно, мы понимали, что гора может родить и мышь, но, в целом, - только огромное и большое может охватить человека всего целиком, так сказать, в комплексе его ума и возможностей. Единственно, чего не хотелось, так это быть некими подопытными существами, на которых испытывают разного
рода реформы, и с кем экспериментируют, вроде как подкладывают сыр в мышеловку, как это случилось опять таки с этими приватизационными чеками. Владельцы мышеловок, конечно, свое получили. Мы, серенькие, сами ваучеры им в зубках принесли. A вот сыра-то, простите,двух обещанных автомобилей «Волга» ТАК И НЕ УВИДЕЛИ. Не вкусили, так сказать. Но мы с женой Чубайса не виним. Понимаем: рынок, приватизация, либерализация. Иначе нельзя было. Так нам объяснил господин Гайдар и сотоварищи. А вообще я никого не считаю лично ответственным за черные и неудачные дни в моей жизни.
О винтиках и болтах
Р.Все наши чубайсы, гайдары, кириенки, простите еще раз, -«тик-так»: люди временные. Причем, вполне заменимые. Вывинтили один, другой – ввинтили. Лишь бы резьба подошла. Мне, собственно, никакой разницы нет. Это у меня юмор такой. Посмотрим, что дальше…
В пределах 2000 – 2011 г.г.