Ты уходишь в себя, как в пустыню пророк и отныне
только след от ступней, только вмятины пяток на скудном песке,
только слепок с тебя, отформованный в точной бессмысленной глине,-
всё, что было тобой мне напомнит тебя, нелюдимый аскет.
Шевелятся песчинки и силятся вверх приподняться, тебе подражая,
и, сцепляясь на миг, в толчее бесполезной теснятся толпою подобий твоих,
только тут же с шуршаньем опять осыпаются вниз, продолжая
волновое движенье песков с магнетической силой опилок стальных.
Протекая сквозь поры, сквозь трещины, сквозь поврежденья
плит надгробных, поверженных статуй, сквозь щепки и сор,
ты из мира прекрасно-величественных нагромождений
истекаешь в пределы безликих распавшихся форм.
Там таинственной мыслью создателя ты помещён, словно кокон,
как послание вечности от миллиардов ушедших существ,
ты, пронизанный мыслью времён, электрическим током
галактических бездн, просочившихся в щель первобытных пещер.
Как пульсирует через тебя, вырываясь наружу напором созданий
затвердевшая звёздная плазма, как силится выплеснуть жизнь и цветенье Земля,
как вершится, струясь сквозь зрачок твой, завет созиданья
рядом с неумолимым заветом распада и забытья!
Твой приход и уход в этой драме уже не имеет значенья,
рассыхается глина твоих мёртвых слепков, нелепо дробясь на куски,
мы из них в непомерном усердье опять воздвигаем ученье,
задыхаясь в песчаных смерчах, вновь упорно приводим в движенье пески
1991 г. Из книги "Средокрестье".