Да, проку нет в словах призывной речи,
И мир померк, лишь стих последний крик.
Все, волк устал как от смертельной сечи.
Припал к земле и головой поник.
Вот загнанного зверя предыхание,
И стон, и хрип слились в протяжный вой,
Спасения нет ему, как нет и оправдания
Тому, кто должен крикнуть ему: «Стой!»
Израненный, истрепанный в мочало,
Взбирается на черный скальный пик.
Что ждет его, конец или начало?
Из сердца снова рвется крик...
Осипший голос связки надрывает.
По телу бьет тупая дрожь
И в венах кровь от боли застывает...
Колышет ветер молодую рожь,
Зарю над горизонтом раздувает,
А это значит, скоро снова в путь..
Что ждет его, увы, ни кто не знает
Лишь горький воздух наполняет грудь...
Почти что на последнем издыхании,
Собравшись из последних волчьих сил,
Он все же хрипло вымолвил признание:
«Я ненавидел и любил.
Прощая там, где небыло прощения,
Я слепо ложь на веру принимал,
Искал в разлуке утешение,
Но этим лишь собакам потакал..
Да, псы этот мир заполонили
И торжествуя правят бал:
Волчиц в сученок превратили
И волчий род почти пропал...
Волкам нет места в псячьем мире,
Где нет ни чести, ни стыда,
Где Бога нету и в помине,
Где верховодит сатана.
Я ухожу. Душа устала.
Как краток и наивен слог,
Тех слов что жизнь не распознала.
Прощай те ж. И храни вас Бог...»