Глава 11.
Стая.
В те времена состояние звездной системы Сириуса было не столь критично, как состояние Солнечной системы в начале 21 века. Космологически она находилась в фазе спокойствия. Цивилизация же напротив к этому моменту достигла достаточно напряженного состояния в своем развитии. Эгоцентризм отдельных особей и извращение базовых религиозно-философских концепции привело к разобщению и развращению общества. Агрессия захлестнула умы и души сириусян. В конце концов это привело к братоубийственной бойне, которая изрядно проредила общество. Вершитель явился в мир, во время очередной передышки, когда противоборствующие силы занимались зализыванием ран и подготовкой к очередному акту самоубийства.
С рождения Он внешне ничем не отличался от остальных соплеменников. Только разве что был более мечтателен и задумчив, чем сверстники. Впрочем родился он в момент, когда в небе сложилась достаточно необычная конфигурация звезд и планет. К тому же его рождению предшествовали несколько необычные события, описанные в древнем пророчестве. Поэтому еще до рождения он стал центром внимания всей Стаи, ее надеждой на грядущее величие. Сразу же после рождения, вызвавшего ликование всего племени, он находился в поле постоянного внимания Духовного Наставника и лучших бойцов, неусыпно охраняющих его от каких-либо опасностей.
Стая, членом которой была его мать, обитала в довольно умеренных широтах. Климат родины был суров. Однако холодные воды были полны жизни. Она здесь кипела, словно вода в подводных гейзерах, которых в этой местности было немало. Всякого в них обитавшего, холодные воды принуждали к активному поведению. Только жаждущий жизни мог выжить в этих суровых условиях. Поэтому огромной семье приходилось постоянно кочевать, следуя за мигрирующими косяками жирующей рыбы. (Тогда еще сириусяне не были вегетарианцами, коими стали впоследствии). Ко всему прочему воды вокруг кишели хищниками, способными атаковать когда угодно и где угодно. Поэтому китам приходилось постоянно быть настороже и вовремя уходить от надвигающейся опасности. Во время очередной и первой в Его жизни миграции впервые проявили себя Его сокрытые доныне способности.
Случилось это, когда в погоне за огромным косяком любимого лакомства - мелкой, но жирной рыбешки-верховодки Он включился о процесс охоты. Удивительным образом в этот момент внутри стаи произошло Нечто. Каждый член стаи престал существовать, как отдельная особь. Стая ощутила себя единым организмом, в котором каждый ее член был малой частичкой целого. Сотни отдельных взглядов слились в один, всеохватывающий и всевидящий взгляд. Сотни слухов стали одним слухом, воспринимающим каждый самый легкий шепоток моря также тонко и отчетливо, как и всю царящую вокруг какофонию звуков. Биение сотен сердец выровнялось и слилось в единый резонирующий набат. Единый ум стал во главе охоты, направляя и организуя взаимодействие всех членов огромного организма. Каждое движение плавника и каждое сокращение мышцы подчинялось отныне этому командиру. Более того! Все, что ее окружало стаю, также включилось в этот процесс! Даже жертва, стая жирных и глупых криколеток, слилась в единстве со своими преследователями. В результате впервые за всю историю существования сириусян процесс насыщения превратился из акта истребления в нечто иное, чему трудно было найти подходящее название. Это походило на священный акт принесения себя в жертву и принятия жертвы. Пиршество превратилось в священнодействие! Это почувствовал не только Наставник. Как-то разом это передалось всем соплеменникам и они в полнейшем ошеломлении прекратили поглощать замерших в покорной жертвенности мальков. Волна сопереживания поглотила всех и вся. Это длилось лишь краткий миг. В следующее мгновение киты пришли в себя и вновь ринулись поглощать бросившихся наутек опомнившихся криколеток. Один лишь Старейший, после неожиданно испытанного экстаза, завис в толще воды в состоянии полнейшего душевного опустошении . Он ничего не понимал. Ему было ясно одно - свершилось Нечто, чему не было объяснения, но что являло собой Конец Времен. Полученные им от Учителя и преумноженные за многие годы жизни знания позволяли сделать такое заключение. Он ясно понимал, что Это не случайность. Это Начало чего-то нового, неизведанного, сулящего его соплеменникам множество открытий и свершений. Вместе с этим ему совершенно непонятна причина случившегося. Он мысленно восстанавливал картину произошедшего. Все было как всегда. Ничего необычного не произошло во время пиршества. Все та же голодная и жаждущая крови и насыщения сплоченная стая соплеменников. Все те же ошеломленные натиском и мечущиеся в в панике мириады сверкающих серебром рыбешек. Все тот же азарт и кураж. Все та же кипящая от тел и пенящаяся вода. Все, как всегда. И все же что-то было иначе. Что-то выглядело чужеродным и не вписывалось в общую картину. Маленькое темное тельце на самом ее краю. Зависший в отдалении подросток, не принимающий участия в пиршестве. И глаза. Его грустные и тоскливые глаза, излучающие на все Это сожаление и любовь. Взгляд, несущий Преображение. Именно в этот миг мир явился Он.
И Старейший нее ошибся. С этой поры в стае стали происходить чудеса. Сначала они были незаметны, но со временем начали набирать силу, и вскоре стали очевидны всем. Эта стая на глазах окружающих ее группировок претерпевала странные для всех превращения. Она перестала участвовать в кровопролитных набегах на соседей. Уединилась и замкнулась. Со временем она мигрировала в самый отдаленный и труднодоступный участок Океана. Те сведения, которые просачивались о ней вовне были настолько странны и необычны, что мало кто верил им. Говорили о том, что стая впала в религиозный экстаз и целиком погрузилась в медитативное самосозерцание. Судачили о том, что в результате эпидемии стая претерпела такой ущерб, что не могла далее выживать во враждебном мире. Однако все сведения были отрывочны и смутны. Толком же никто ничего не мог сказать о происходившем в стае. А в ней и в самом деле происходило Нечто.
***
Да. Виновником всему был Он - маленький китенок, родившийся при обычном стечении звезд и обстоятельств. Он - рожденный с великой Миссией Преображения. Сила его росла вместе с ним. И влияние его светлой души все более распространялось на соплеменников. Мгновения душевного парения и экстаза, ранее редкостные стали все чаще овладевать соплеменниками. В эти минуты они преставали ощущать себя китами и становились едиными со всем окружающим их естеством. С каждым днем просветление все более овладевало ими. Они стали видеть и чувствовать по другому. Разум их прояснился и грань меж Добром и Злом стала видимой всем. Они видели Его уже не как соплеменника, но как светоносное Чудо, явленное им свыше. Да и сами они с каждым днем все более переставали быть прежними ненасытными и беспощадными хищниками и становились совершенно иными существами. Те, кто встречал их в океанских просторах, говорили, что вроде от стаи исходило некое свечение. Но мало кто верил в это. Однако трудно что-либо утаить в полном глаз и ушей пространстве. С каждым днем слухи становились все громче и обрастали всевозможными деталями. Наличие чего-то чужеродного и необъяснимого испокон являлось раздражающим фактором в любом обществе. Тут же, в пределах влияния двух мощных и многочисленных, враждующих спокон веков, группировок, оно стало невыносимым. Все внимание противников в какой-то момент переместилось и сосредоточилось на стае. По сговору сторон было принято решение о ее тотальном истреблении чужаков. Вот тут и случилось Чудо.
Факт сговора враждующих сторон уже сам по себе был необычен. Такого еще не случалось за всю историю межклановой вражды. Но никто не придал этому значения. Двум истребительным отрядам была поставлена задача найти и уничтожить отщепенцев не нанося друг другу вреда. Кромешной ночью они незаметно подкрались к логову стаи отшельников. Атака должна была пройти молниеносно и без потерь. Но едва только каратели приблизились к стае на расстояние видимости стало очевидным, что операция пройдет с осложнениями. Взору карателей предстало удивительное зрелище.
В толще черной, как смоль, ночной воды повисли гирлянды светящихся, словно кальмары тел. Но это были киты! Свечение, исходившее от них, было не ярким. Но заметным. Оно пульсировало в ритм их сердец. Не то сердца бились в едином ритме, не то свечение синхронизировало их, но пульсация была монолитной и ритмичной. Странно, но она имела определенный ареал распространения и после него резко обрывалась, гранича с мрачной чернотой воды. Эта картина была настоль величава и прекрасна, что несколько загасила воинственный пыл в сердцах воинов. При приближении отрядов ритм пульсации участился и свечение несколько усилилось. Крайние особи стали беспокойно подергиваться. Медлить было нельзя. Командиры властно прорычали сигнал атаки. Черными молниями закаленные в битвах тела бесстрашно и яростно бросились на врага. Несколько мгновений и все было бы кончено.
Но что это!? Достигнув границы меж светом и темнотой бойцы словно наткнулись на невидимую стену. Вода здесь оказалась какой-то загустевшей и упругой, словно тело осьминога. Словно резиновая она прогнулась, а затем отбросила назад атакующих. Ошеломленные неожиданным препятствием они чуть промедлили, собираясь в атакующий строй, и вновь бросились в атаку. Однако пыл был уже не тот. Каратели были ошарашены и деморализованы. Вторая атака захлебнулась точно также, как и первая. А противник в это время уже очнулся от сна и с любопытством взирал на атакующих. В глазах отщепенцев каратели не видели ни страха, ни ненависти. Бездонная чернота глаз отщепенцев лучилась светом и любовью! Отщепенцы жалели их! Их, которые покорили множество народов и уничтожили полчища врагов! Это было унизительно! И вновь последовала атака, и вновь захлебнулась, как и две предыдущие. С этого момента начало происходить нечто совсем уж непредсказуемое. Гнев в сердцах карателей либо поутих, либо усилился. В зависимости от этого они невольно поделились на две группы. Те, что остыли, внезапно испытали как на них изнутри окружавшего обороняющихся свечения излилась волна необычных и забытых ими ощущений. Словно материнская любовь настигла их и окутала своим теплым и ласковым покрывалом. Сердцам стало так уютно и спокойно, что захотелось уткнуться в материнский теплый бок и замереть подле него до скончания дней. В неге и наслаждении бойцы замерли в толще, боясь упустить бесценное мгновение.
Те же, кто сохранил в сердцах гнев, с утроенной силой ринулись в последний бросок.
- Победа или смерть!!! - зазвучал на всю округу боевой клич. Зазвучал и вскоре стих. В этот раз стена не отбросила атакующих. Она мягко приняла тела и не гася их напора перевела векторы направления. Словно по тоннелям в два рукава сфера провела их по своему периметру и замкнула друг на друга. В яростном безумии обе группы столкнулись в лобовой атаке. Мгновения - и все было закончено. Окровавленные и растерзанные тела в кровавых ореолах плавно стали опускаться ко дну. А вокруг воцарилось полнейшее безмолвие. Смерть пожала смерть, жизнь сохранила жизнь.
***
Отщепенцы не брали пленных. Они не уничтожали врагов. Удивительно, но у них просто не было врагов! К величайшему изумлению карателей они не были подвергнуты ни побоям, ни истязаниям. Более того! Отщепенцы встретили их так, словно они были не врагами, несколько минут назад рвавшимися уничтожить их племя, а были просто стаей сородичей, совершавшей миграции попутным курсом. Ни единого упрека, ни единого косого взгляда. Только спокойствие и радушие! Странные существа…
Но еще более странным было то, что испытывали сами бойцы. Закаленные в бесчисленных битвах и не ведающие ни страха, ни жалости воины рыдали, словно раскаявшиеся в своих проступках дети. Муки проснувшейся совести были нестерпимы. Привыкшие к лишениям и боли самцы не могли сдержать эмоций раскаяния. Перед глазами каждого из них за короткие мгновения пробежала вся их прожитая жизнь. И теперь она не виделась им полной подвигов и славы. Теперь она казалась бессмысленной и даже позорной. Совесть глодала их. Совесть взывала к их сердцам. Что может быть больнее? И только полные сострадания глаза несколько минут назад казавшихся врагами сородичей, оказывали на них гипнотически успокаивающее действие. Чем дольше пребывали они в странной стае, тем более проникались чувствами умиротворенности и сострадания ранее забытыми или вовсе неведомыми. Словно заскорузлая грязь кусками сходила с их сердец. Словно свежая струя чистой, напоенной солнцем и воздухом воды омывала их. Чувства и эмоции напрочь забытые возвращались к ним. Они уже не были убийцами. Они вновь стали самими собой! От этого было так тяжело! Но это было так прекрасно!!!
Первыми их окружили степенные и суровые мужчины отщепенцев. Но даже они не излучали ни агрессии, ни злобы. Только сдержанность и спокойствие исходило от них. Убедившись в безопасности пришельцев, они дали разрешение приблизиться остальным.
Стая веселой гурьбой обступила пришельцев. В ней не было ни страха, ни агрессии. От китов на их потенциальных убийц исходили волны любопытства и благодушия. Что это было? Глупость и слабоумие!? Но нет! В глазах отщепенцев явственно читались признаки недюжинного ума и ясного, ничем не омраченного сознания. Было это уверенностью в своей мощи и силе? Отчасти видимо так. Но тогда бы взгляд должен быть высокомерным и презрительным. Тут же вовсе не было признаков самодовольства. Напротив, всем своим поведением отщепенцы показывали радушие и дружелюбие.
Однако самым поразительным было то, что и нападавшие каким-то чудным образом прониклись этим настроением. Волна умиротворения и благодушия напитала их самую потаенную суть и растворила себе всю былую агрессию и настороженность. Не прошло и нескольких минут, как былые противники слились воедино и дружной стаей вернулись на прежний курс миграции и как ни в чем ни бывало двинулись дальше. Свершилось Чудо.
Но на этом чудеса не закончились. Чем долее чужаки пребывали в этом удивительном племени, тем более росло в них удивление, и тем более они проникались духом иного миропонимания, постепенно, но неуклонно становясь совсем иными существами.
***
Бытие в этом странном, не укладывающемся в рамки привычного миропонимания, племени в самом деле было необыкновенным. Стая жила, словно слаженный цельный организм. Каждая особь в ней была подобна отдельной клетке организма и, казалось, уже не могла сколь либо долго существовать сама по себе. И вместе с тем каждый кит в стае был личностью с присущими ей талантами и недостатками. Здесь не было видимости единства, как в обычной стае. Здесь не было привычной иерархической и клановой подчиненности. Здесь не было скрытого напряжения и противостояния, прикрытого видимостью общности. Здесь царило истинное единство и истинная общность. Радость и боль одного были общей радостью и болью. Сила всех питала силой нуждающегося. Беда одного растворялась во всеобщей сияющей любви и переставала быть таковой. Разум многих был слит в единый недюжинный ум, управлявший кланом и обеспечивающий его всем необходимым. И это вовсе не означало, что каждый отдельный кит был ничтожен и растворен в этом великолепном единстве. Напротив! Каждый был волен и поступал в соответствии со своими желаниями и своей совестью. Однако для каждого благо стаи было превыше его личных желаний и личное, как правило, приносилось в жертву общему. Впрочем это случалось чрезвычайно редко, так как личное всегда гармонично сочеталось и дополняло собой общее. Зато насколь великой силой обладала стая!
Новички, ранее уже испытавшие на себе эту силу, теперь сами стали частью ее и могли видеть все изнутри и участвовать в управлении ею. Создание Барьера было процессом энергозатратным и предпринималось лишь в особых случаях. Как-то раз посреди ночи дозорный обнаружил подозрительное движение в пучине, над которой остановилась на ночь стая. Движение было стремительным и целенаправленным. К тому же впереди него распространялась сладковато-затхлая волна неистовой агрессии. Вмиг вокруг стаи был создан барьер. И вовремя. Из кромешной темноты глубин вырвалось несколько стремительных черных молний. В следующий миг в них можно было разглядеть ящероподобных чудовищ. Их глянцевые иссиня черные тела яростно извивались и без усилий пронзали спящую воду. Твари были огромны. Наименьшая из них была вдвое, а то и втрое больше кита. Похоже они были слепы. Глаз не было видно на их жутких и огромных костянистых, покрытых шипами и наростами головах. Да и тонкий пронзительный свист, исходящий от них, говорил, что они , как и киты, предпочитают видеть не свет, а звук. Звук исходил не из их громадных, усыпанных несколькими рядами смертоносных зубов, пастей, а откуда-то из верхней части черепа. Впрочем китам не было разницы откуда он исходит. Необходимо было срочно выставить и удержать на пути атакующих барьер. Новички впервые участвовали в этом и важно было точно скоординировать общие действия. Но все получилось так, как и должно было получиться. Барьер встал на пути атакующих невидимой, но неприступной преградой. Ничего не подозревая хищники на огромной скорости врезались в стену. Она надсадно загудела, но выдержала натиск. Один из хищников в момент удара видимо повернул голову и теперь погружался в пучину с переломанной шеей. Остальные же ударившись в стену не претерпели сколь-нибудь чувствительного ущерба. Однако они были сбиты с толку и озадачены. Глядя то на погружающегося ко дну соплеменника, то на спокойно глазеющих на них китов, они некоторое время колебались в раздумье, а затем стремглав бросились к тонущей туше. Не пропадать же добру!?
Вскоре хищники вернулись, дабы закончить начатое. Но теперь они были сыты и атаковали неохотно. Даже лениво. После пары неудачных попыток проникнуть сквозь непонятную преграду они успокоились и нехотя один за одним погрузились в пучину.
Так впервые новички стали участниками и сотворцами акта проявления Силы. По прошествии еще некоторого количества времени они узнали и увидели различные формы ее проявления. Был ли то процесс коллективной обороны, или совместная охота или оказание помощи нуждающемуся члену стаи. Да, да! Здесь происходило и такое! Если кто-то из членов стаи заболевал или получал травму, то его в подходящее для исцеления время со всех сторон окружало племя и все одновременно, кроме нескольких дозорных, киты погружались в особое трансовое состояние. Более всего это напоминало коллективный скоротечный сон, при котором их мысли и стремления сосредотачивались на вознесении мольбы Всевышнему об исцелении немощного собрата.
***
Факт искренней веры отшельников в некоего Всевышнего Отца оказался для новичков совершенно неожиданным. Сначала они даже не придали этому значения. Ну, подумаешь, еще один из богов… Но все оказалось намного серьезнее. Вся жизнь нового племени, все помысли и стремления его членов, неразрывно были связаны с Небесным Отцом. Уже сам факт их веры в бога, обитавшего вне океанских просторов был странным. Прежние боги жили исключительно в пределах водных просторов. И даже самый могущественный бог - Океан был сутью водных просторов. Этот же чужой бог не имел ничего общего с морем! Странно… Но не поверить в его могущество было просто невозможно! Мощь поклоняющегося ему племени сама говорила за себя. О! Этот бог и в самом деле был невероятно силен и велик, коли дал такие способности своим детям. А племя именно так себя и называло - «божьи дети». И дети эти были сильны, как боги! Но не только сила привлекала к ним и к их богу. Радостью и спокойствием наполнялось все, что соприкасалось с этим племенем. Сама жизнь казалось покровительствует ему. Великая сила созидания исходила от него на все вокруг. Источником же этой силы внутри племени был совсем юный китенок, которого боготворили все, от мала до велика. История его появления в племени столь невероятна, что заслуживала отдельного рассказа.