Была ночь. Снились чужие дома – темно и страшно. А сухая листва шелестела под окнами – сухо, протяжно. Были коридоры, комнаты, чужие балконы, мокрые стекла – светильники запылёны… Очень хотелось есть… в своем окне, в своем районе. Как в мелафоне, звуками рассыпались мысли о Дне. Час пробил тяжелым железом маршрутки – воспаленно. Люди пылились,томились, нервно бросая монеты – до Дома. Тебя кидало то в угол, то к рынку… а за окном грязным деревьям хотелось – надеть косынку. Солнце клевало нас – то больно, то нежно. Тогда мы не знали, что море… оно безбрежно. И копотью, грохотом, матами, конгломератами, пустыми платами – давился берег… А ты, с виду спокойный, застойный, но вольный, молился – «Верю». И было паршиво и одиноко в тумане воли… И боль завывая, за что-то страдая, – плати покоем. Покаясь, прикаять к другому другим – невозможно. Ты молча сжимаешь окно до основы земли – тебе это можно. А дальше… ровно выглаженные, заиндевелые дни – идут куда-то. И в голову добро манящий, обещанный след – не ждет возврата. Тебе словно десять прожитых лет – и ты в палате. Со стенами в синий и белый цвет, без мыслей – в вате.
…Наутро весь свежевыжатый бред – возьму и вылью… и мятным горошком, как в детстве, заем – горький привкус полыни.