Милые, милые люди! Как же я жила до сих пор, не зная ничего этого? То есть слышала когда-то, но всё забылось, ушло, как вода сквозь пальцы...
Я не ставила цели другой, кроме как с любовью рассказать о своей деревне, в основном, через бабушкину судьбу, но подняла целый пласт воспоминаний, всё заново пережила и переосмыслила. Ведь история деревни – это, прежде всего, люди, которые в ней жили и живут поныне. И, проведя полжизни вдали от малой родины, я думаю о них с бесконечной любовью, испытываю глубокое чувство родства...
Не перестаю удивляться, сколько вынесли они на своих плечах, когда работали с утра до ночи, а рано утром пекли хлеб, ночью шили, стирали, мололи зерно, потому что днём не хватало времени.
Доили коров вручную, пилили в лесу деревья простыми двуручными пилами... В темное время года – с фонарями или с лучиной. «На работу – с песней, и с работы с песней!» – эти слова слышу от всех старожилов. Дети после школы шли молотить или глызы (комья) разбивать на полях кичигами, косили и жали, возили кучи сена в страду, едва научившись сидеть на лошади. А жили бедно, потому что всю продукцию за бесценок сдавали государству. Впрочем, так было и есть, и, видимо, будет.
А я не могла не рассказать о тех людях, кто был все эти годы в гуще событий, без кого не решались никакие вопросы. О тех, кто вырастил прекрасных детей, не забывающих родную деревню все эти годы. Приношу извинения тем, о ком не смогла упомянуть в силу ограниченного объёма этого очерка. Замечу лишь, что абсолютное большинство выходцев из Кургомени – достойные и уважаемые люди, где бы они ни проживали.
Бабушка умерла, когда мне было восемь лет, и всё, что не успела она рассказать, ушло вместе с ней. Нет выбора пути на жизненной росстани, и нельзя ни догнать, ни окликнуть... Остались на память о ней вышитые полотенца-обереги с птицами на четырёх лапах, да прялка с борецкой росписью, да подвенечная кофта из красного атласа, сшитая своими руками, затейливо украшенная каймой и мелкими пуговками. Остались добрые воспоминания о ней, да песни её...
Прикоснулась к прошлому слишком близко – и сердце пронзило навылет, и больно от сознания невозвратимого...
Оттого и хочется, чтобы сохранились – хотя бы в памяти потомков – и васильки во ржи, и колоколенка на Дымкове, и оставшиеся нам от староверов, а может быть, даже ещё от новгородцев свадебные причеты, и чудские названия деревень и речушек – как кусок янтаря хранит частицу далекой жизни...
На фото : подвенечная кофта моей
бабушки Е.А.Чураковой.