Нас не так уж много осталось,
тех, кто помнит годы войны.
Постоянный голод, усталость,
гнёт тревог за судьбу страны,
за родных, кто в боях сражался
и за тех, кто в страшные дни
в оккупации оказался.
Что там с ними? Живы ль они?
Не забыть, похоронок сколько
я неграмотным бабам читал.
Было мне одиннадцать только,
но себя я взрослым считал.
И как взрослый в поле работал,
норму взрослую выполнял,
хоть в колхозе жалкое что-то
выдавали по трудодням.
На Урале зимой морозы,
и, чтоб было чем печь топить,
вместе с матерью мне берёзы
приходилось в лесу пилить.
Запрягал лошадей я (ребёнок!),
хоть высок для меня был конь,
и ещё нехватало силёнок
затянуть как надо супонь.
И четыре версты до школы,
по утрам, ещё в темноте,
по дороге зимней, тяжёлой.
А мороз! Да порой метель!
Нет тетрадок. И ночью хмурой,
выполняя дома урок,
при коптилке в старых брошюрах
мы писали всё между строк.
Босиком ходили мы летом,
а зимой тонули в снегу…
Не хочу вспоминать всё это,
только вот забыть не могу.