Ф. Г. Лорка Иудейское кладбище
Опасно лихорадило канаты от игр на корабле.
Скромную душу свою иудей покрытую инеем,
Взломав решётку оконную,
Вытолкнул внутренней силой латука.
Детским сном облачён был Христос
И вода мотыльком трепетала.
Крест его деревянный стоял замеревшею цаплей.
Сердцебиеньем приветливым
Пульсировал пламень цикады.
Христианские души как дети плыли к Христу,
А у стен собрались иудеи
С единою кротостью в сердце,
С желанием освобожденья.
Девушки христианки воспевали Христа,
А иудейки смерть
Кротким глазом фазана,
Остекленевшим от тоски миллионов пейзажей.
Резиновые перчатки и режущий никель
Бросали хирурги, как только в ночи
Ощутят мертвецы горькой правдой
Могильщика в жутком сиянии лунном.
Из маленьких госпиталей с покинутой болью
Двигались покойники, сбросив
День колкий покрытый их кровью.
Архитектурная изморозь пела звучанием скрипок
Последней текущей осенней печалью
По склонам крошечных лезвий.
Под балдахином тьмы гасли снежные хлопья.
На отдыхающих травах дрожали небесные росы,
А белеющий мрамор арок пропускал жёсткий ветер
И он разбивал в их безмолвье уснувшие звуки шагов
Здесь прошедших людей.
Толкнул решётку окна иудей;
Но причал там обрёл он не временный.
У кораблей в ослепительном снеге толпились люди.
Сердца их взбирались по лестнице:
Белизна стерегла их,
Чтобы людской поток,
Ослеплённый новым погребеньем,
Поскорей был погружен.
Христиане младенцами спали под распятьем Христа,
А иудей на носилках нашёл своё место.
Трёх тысяч иудеев жуткой вереницей образов
Был слышен плач.
С голубиной кротостью они
Колесом часов передвигались.
У одних скрипела обувь червяками,
Кто дополнял ночную серенаду струй дождя.
А кто-то замер с соловьиным коготком
И с голубиной кротостью стонал
Над кровью пролитой не им.
С куполов в весёлом танце лихорадки стекала влага.
Луна отражала на древнем мраморе их имена,
Имена между скомканных лент.
И шли следом за ними
Ненасытные люди несгибаемыми столбами.
И белозубые ослы
Специалисты по допросам.
Дрожала зелень подсолнухов,
На рассвете покрытая инеем.
Плакало жалобно целое кладбище
Сухими устами картона и тряпок.
А христиане спали младенцами под распятьем Христа,
Когда сжимая губы, иудей
Вскрыл в тишине той вены,
Впервые услышав свой стон.