В суматохе скучных дней,
От рассвета до огней,
На полях да средь камней,
Я пишу тебе, мой друг,
Хоть на рукопись безрук,
Песню страшную сию, –
Как могу, так и пою.
И советую тебе
В каждой хате на селе
Эту песню показать.
Ведь народ-то должен знать,
Что потомкам рассказать.
Да и я не просто так:
Может быть, для вас пустяк,
А во мне душа горит,
Стонет, плачет и горит.
Песнь о страшном человеке
Пусть узнают все навеки.
***
Как прекрасен Москва-град,
Купола кругом блестят;
А во граде экипаж
Все везет, везет багаж.
Но какой ценой сей град
Добивался царских врат?
Воевали, убивали,
Кровь невинну проливали.
И сжигали град не раз –
Весь народ пожар потряс.
Вот стоит она, Москва,
Русской гордости полна.
И стояла б так вовек, –
Но, как Ноевский ковчег,
Приняла в себя зверье,
Что прогрызло дно ее.
То пришли большевики –
Злые черти, бедняки.
Захватили Москву-град,
А оттуда каждый рад
Управлять большой страной.
Среди всех один герой
Большей хитростью владел,
Всюду вмазаться умел.
На пути круша помехи,
Он, с огромнейшим успехом,
Стал у трона – секретарь.
Лживо-мерзостная тварь.
Наступил кровавый год.
Русский люд все мрет и мрет.
Сталин душит, режет, рвет.
И до смерти все боятся
Подле стенки оказаться.
Голод страшный, мор, чума,
Вся страна разорена.
Ну, а Сталин веселей
Отмечает юбилей.
Здесь и там народ бастует,
Села гибнут и пустуют,
Перебито все живое,
Состоянье – боевое.
Свыше грянул всем кулак:
Сталин вырастил «ГУЛАГ».
И отныне хуже казни,
С указанья этой мрази,
В лагеря попал народ.
Кроваво-красным стал восход.
***
Ох, Россия – наша мать,
Больно, больно сознавать,
Что какой-то злой тиран
Взял народ твой на таран.
Как могла ты, о, царица,
Европейских стран сестрица,
Допустить чужую ****ь
Государством поправлять?
Как грузинский черный зад
Превратил страну во ад?
Как из трона, на весь мир,
Построил он к зиме сортир?
Ох, Россия, ох, Москва,
Горьких слез душа полна…
Разбежаться б и убиться,
Или водкою напиться,
Чтоб избавить от позора
Русь рабов и грязных в;ров…
***
Душа горит, душа пылает,
И рука не попадает
На строки бурные письма.
Ох, пойду я что ль вина
Проглочу стакана два.
Ведь ты знаешь, друг мой милый,
Песни петь, конечно, дивно,
Но во рту затем пустыня,
Что засохло все давно.
Так поможет мне вино!
***
Нет, назло мы будем жить,
Чтоб тирану размозжить
Череп старческой клюкой!
Ведь найдется кто герой
(Я уверен, не один),
Что не судеб властелин,
Но случайно, в миг террора,
Прекратит режим надзора.
А народ меж тем редеет,
В лагерях скотиной тлеет;
Меньше в Армии бойцов,
Полегли чела отцов.
Даже лошадь, когда ссыт,
Как собака все визжит.
Ой ли, Кремль ты покатый,
Во дворце твоем, как в хате,
Сталин стонет и трясется:
То болезнь в нем рьяно бьется.
И несут ему вот-вот
От болезни антидот.
И вздыхает вся страна:
Хоть бы гада забрала
Смерть костлявою рукой.
Но, как подлый геморрой,
Сталин жив. И уж грохочет,
Учинить расправу хочет
Над «бездарностью» врачей.
Сотни сталинских ****ей
Распахали всю страну,
Чтоб врачей сгнобить в тюрьму.
Ну, а дальше пуще зла:
Сталин, жид и сатана,
Пожелал земли побольше.
Видно, мало ему Польши…
***
О, Россия, о, земля!
Русской кровью ты больна.
Поднимайся, люд веселый,
Что в градах, и те, что в селах!
Не терпите эту мразь –
Он ведь все-таки не князь.
***
Спел я песню эту свету,
Внес свою я тоже лепту.
Так, мой друг, отныне знай,
С чем глотаешь каравай.
Ну, а я пройдусь по саду.
До свиданья.
Друг твой, Александр.