Мне тридцать, я почти уже не молод,
Рефлексия порою — как инфаркт.
Безвестностью укутан, перемолот,
И болен вновь, когда приходит март.
И хочется, приняв рассвета роды,
Быть пьяным от безумия побед.
Черт побери! Какие наши годы?!
Пусть нет огня, но пепла тоже нет!
Но дни текут, тугие, словно струны,
Рутины пыль мешаю с коньяком —
Ненужный сын изменчивой фортуны,
Затихший у нее под каблуком.
Работа, дом — маршрут давно известен,
Нет места в нем какой-то новизне,
И сырость на душе рождает плесень,
Мечты оставив их голубизне.
Мне в небо бы кричать, забыв о страхе,
И сочинять на дню полсотни строк.
Но снова, поскользнувшись на размахе,
Я просыпаюсь, глядя в потолок.